Живая плоть

Дети так и остались в комнате. Они тихо сидели на диване, не сводя глаз с Виктора. У девочки были очки в стальной оправе. Ее брат был младше, он неловко пытался спрятать ногу, его колено было перевязано, и через бинт начинала просачиваться кровь. Увидев ее, мальчик разразился громкими криками, мать посадила его на колени и стала утешать. С Виктором миссис Уэлч говорила о погоде, видимо, посчитав, что другие темы были небезопасны.

– Дождь льет изо дня в день, – сказала она, разбинтовывая мальчику колено. – На прошлой неделе дня не проходило без дождя. Так же скверно, как в прошлом году, правда?

Она поняла, что сказала, и покраснела. Виктору было приятно ее замешательство. Он подумал, не ее ли муж сообщил полицейским, где его найти. Но ведь Том не знает, что он был насильником, так? Том вошел, когда Лиз перевязывала ребенку колено. Дождь пошел снова, и вода стекала с его ярко-синего нейлонового плаща. Он приветливо поздоровался за руку с Виктором, достал бутылку красного болгарского вина, за которым ходил, и сказал, что теперь у них будет все отлично.

Дженнер неожиданно для себя решил не говорить Тому, что намерен уехать из Лондона. Чем меньше будут знать о его передвижениях, тем лучше. Будь они только вдвоем, он, возможно, поделился бы своими опасениями, что в мемуарах Дэвида Флитвуда будет опубликована его фотография. Он бы тогда спросил, что ему в таком случае делать и можно ли этому помешать. Но Виктор вовсе не собирался начинать этот разговор при этой женщине – он надеялся, что она вымоет руки перед тем, как подавать еду, – при плаксе-мальчишке, при девочке, которая с тех пор, как появилась в комнате, не сводила с него глаз.

Наконец обед был подан. Он представлял собой жареную свинину, яблочный соус, консервированный горошек и отварной картофель, затем последовал пирог с ягодами из фирменного магазина «Сейнзбериз». Виктору вспомнились лучшие воскресные обеды в тюрьме. Том говорил о телевизионных передачах, и Виктор заметил, что хочет взять напрокат телевизор. Это, казалось, восхитило Уэлчей, потому что дало возможность рекомендовать различные прокатные компании и сравнивать то, что они знали, о ценовой конкуренции. Том вышел, чтобы сварить кофе, а Лиз – мыть посуду на кухне.

Оставшись наедине с детьми, Виктор зарылся в газету «Санди экспресс». Насколько он видел, там не было ничего ни о Флитвуде, ни об изнасиловании. Необычной оказалась фотография человека, скачущего на лошади в Эппинг-Форесте. Казалось, она несет какой-то смысл, казалось, судьба указывает ему этот путь. И конечно, она не была такой уж необычной. К примеру, хорошо известно, что бог любит троицу, что стоит лишь встретить новое имя или место, так оно в тот же день встретится еще дважды. Он вздрогнул от удара кулачком по газете с другой стороны и убрал ее в сторону, не желая опускать. Но девочка схватила газету за верх, потянула вниз и придвинула поверх нее лицо к гостю.

– Что такое зэк? – спросила она.

– Не знаю, – пробормотал Виктор.

– Папа сказал маме, что в воскресенье нам нужно принимать одного из его старых зэков.

Иногда Виктор думал, что образование он получил, читая журналы. Большинство сведений в его памяти, казалось, было почерпнуто из них. Возможно, чтение журналов было семейной чертой, возможно, эта страсть проявлялась только у него и у Мюриель – он не помнил, чтобы отец с матерью много читали. Но помнил, что тетя приносила ему комиксы, когда он был маленьким. Возможно, эта привычка началась тогда.

Одна статья в журнале привела его к мысли, что он может излечиться от своей фобии. Это было давным-давно, до тюрьмы, до дома на улице Солент-гарденз, до того, как он взял пистолет Сидни. В статье говорилось, что описанный метод заимствован из современной психотерапии – только применять его нужно самому, без психотерапевта. Нужно начинать с разглядывания изображений предмета своей фобии. Недели за две до этого в природоведческом журнале, который Виктор купил наряду с другими, на развороте была статья, посвященная особенностям наземных черепах в Северной Америке, главным образом ритуалу ухаживания у черепах гофер. Едва взглянув на разворот, Виктор захлопнул этот журнал и положил его под другой, чтобы больше не видеть его обложки. Обложка была вполне безобидной, с бабочкой, сидящей на лепестке орхидеи, но поскольку Виктор знал, что внутри, эта невинная и, собственно, очень красивая фотография приводила к ощущению мурашек на спине. Только он не выбросил этот журнал, потому что там была другая статья, которую ему очень хотелось прочесть – если у него хватит мужества снова коснуться обложки. И пока он не прочел о современной психотерапии, мужества ему не хватало. Ну что ж, он попробует.

Когда Дженнер еще учился в школе, они отправились на познавательную экскурсию в Музей Виктории и Альберта. Там был стаффордширский чайник уилдонского [12]типа, изготовленный примерно в 1765 году, – его он запомнил навсегда. Ведь этот чайник был сделан в форме черепахового панциря. Он настолько не ожидал увидеть нечто подобное в музее, что упал в обморок.