Живая вода

СЫРОМЯТНЫЙ. Ну вот, ты же не кликуха, а советский лейтенант, два ордена, медали «За отвагу». Приказывай, что делать. Отпускать – значит отпускать.

ПРОНСКИЙ. Просто так отпускать опасно…

СЫРОМЯТНЫЙ. И я говорю – опасно.

ПРОНСКИЙ. Останусь здесь, с ним. А вы сейчас же с генералом плывите к нашим. Я подстрахую.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ты что, сбесился?

ПРОНСКИЙ. Понимаешь, у генерала тогда не будет сомнений, он даст показания. Слышал, что говорит? Если не отпустим сына, откусит язык. Ну, если и не откусит, то слова не добьёшься, это точно. Никакие уговоры и пытки не помогут. Надо, чтобы он верил.

СЫРОМЯТНЫЙ. Он и так поверит. (Косится на фон Вальдберга.) Ему только немного загнуть по поводу Богоматери и прочих святых…

ПРОНСКИЙ. Я остаюсь здесь.

СЫРОМЯТНЫЙ. А что я скажу командиру? И тому, из Смерша?.. Нет, лейтенант, так не пойдёт. Из-за какого-то сопляка, гниды, башку свою подставлять? Сначала здесь, а потом – там… На кой тебе ляд?

ПРОНСКИЙ. На день укроюсь где-нибудь. А ночью на бревне уплыву к своим.

СЫРОМЯТНЫЙ. В такой воде? На бревне?.. До середины не выгребешь.

ПРОНСКИЙ. Выгребу, с Божьей помощью.

СЫРОМЯТНЫЙ. Серёга?!. Утром хватятся генерала! Тут такое начнётся!..

ПРОНСКИЙ. И вам будет лучше в этой душегубке вдвоём. Если что – прикрою. Запасные диски и гранаты оставь…

СЫРОМЯТНЫЙ. Но что я скажу?!

ПРОНСКИЙ. А скажи – лодка течёт, спускает, ненадёжная. Потому пришлось разделиться. Про мальчишку молчи, ни звука.

Пауза. Сыромятный начинает молча метаться. Вдруг.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Прошу иметь внимание, Архангел Гавриил, Архангел Михаил. Я понял… мысль Господа. Он просит мой сын Томас, как жертва. Он послал вас дать мне разум, послал испытание веры… Томас не больной, Томас жертвенная овца. (По-немецки.) Агнец Божий, жертвенная овца. Поэтому он большой, жирный. (По-русски.) Господь давал испытание патриарх Авраам, Исаак, сын Авраам, взял хворост, отец взял нож и имел желание убить свой сын, жечь на огонь – давать жертва Господу. Доказать свой истинный преданность и вера.

СЫРОМЯТНЫЙ. Что он мелет? Что мелет?.. Совсем с ума сошёл?

ПРОНСКИЙ. Нет, старшина… Это библейская легенда об Аврааме.

СЫРОМЯТНЫЙ. Так он, вроде, говорит – сына в жертву? Сам убить хочет?

ПРОНСКИЙ. Так сделал Авраам…

СЫРОМЯТНЫЙ. Ну и фашист! Своего сына?.. Ни хрена себе…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Имею желание доказать любовь Господу и Дева Мария. Прошу дать нож. Прошу развязать рука и дать нож.

СЫРОМЯТНЫЙ (пятится). А ведь зарежет!.. Чую… Лейтенант, я же как зверь чую… Убьёт!

ПРОНСКИЙ. Господь не позволит приносить кровавую жертву. Авраам не убил Исаака, только занёс нож. Архангел остановил руку.

СЫРОМЯТНЫЙ. Может, тот Авраам и не убил. А этот… Ты посмотри в его глаза!

ПРОНСКИЙ. Это испытание любви и веры к Богу.

СЫРОМЯТНЫЙ. Да на хрен такие испытания! В библии мало ли чего не нагорожено, это не наша жизнь, и не война с фашистами. Он же нелюдь, гляди…

ПРОНСКИЙ. Давай развяжем и дадим нож. Кто сказал, что времена нынче – не библейские?

СЫРОМЯТНЫЙ. Не понимаю… Он же отец! Ладно там, генерал гитлеровский, фашист. Но отец ведь?

ПРОНСКИЙ. Говорю же, это испытания Бога!

СЫРОМЯТНЫЙ. Испытания… А если он вправду станет резать, замахнётся, а не убьёт? Если рука остановится?

ПРОНСКИЙ. Значит, придётся тебе поверить – Бог есть.

СЫРОМЯТНЫЙ. Одному мне поверить? А тебе?

ПРОНСКИЙ. А я уже… верю.

Пауза. Сыромятный отступает теперь от Пронского.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Архангелы! Михаил, Гавриил! Развяжите мой правый рука! Прошу дать нож!.. Томас, страх нет. Есть любовь, вера – нет сомнений и страх.

ПРОНСКИЙ. Я развяжу его и дам нож.

ТОМАС (по-немецки). Скоро наступит рассвет, отец. Я люблю, когда всходит солнце. Из моей амбразуры всегда видно восходящее солнце. Красное и очень большое. Пулемёт красный, руки красные…

СЫРОМЯТНЫЙ. Что говорит? Что он говорит?! Хочет, чтобы его отец зарезал?

ПРОНСКИЙ. Нет, он любит, когда всходит солнце. Ждёт утро.

СЫРОМЯТНЫЙ. В душу Христа!.. Вы меня с ума сведёте!

ПРОНСКИЙ. Я дам нож…

СЫРОМЯТНЫЙ. Нет!.. Никаких испытанй. Мои нервы вам полигон что ли? Всё, хватит, наслушался. (Хватает, трясёт Пронского.) Ты-то чего, ошалел? Ладно он от горя ум потерял, сын всё-таки. Но ты – от чего?!. Ещё и князем называешься! Князья-бояре! Народом правили! Посходили с ума и правили, потому и бардак начался, потому вас в семнадцатом и скинули к чёртовой матери. А не выдрючивались бы, не забивали бы себе головы всякой галиматьёй, философией, глядишь бы, и до сих пор сидели. И порядок бы в мире был, может такой войны не случилось. Нет, всё испытания вам нужны! Попробовать брата зарезать, сына зарезать… А вдруг, как в библии получится? Только хрен вот! Это для дураков написано. Получится, как в жизни!.. Не дам ему сына резать!

ПРОНСКИЙ. Тогда я вынужден остаться здесь, старшина.

СЫРОМЯТНЫЙ. И тебя не оставлю.

ПРОНСКИЙ. Если на бревне не приплыву – приедешь за мной на лодке. Потом, на следующую ночь.