Живая вода и вещее слово

Предания народные часто вспоминают о чудесном победоносном оружии, и почти у всех племен языческие боги представляются вооруженными воинами, принимающими участие в геройских битвах. Такими «Илиада» изображает богов греческих, а Эдда – скандинавских. Один, верховный властитель весенних бурь и гроз, называется отцом побед; северный миф дает ему блестящее копье, столь же страшное, как копье, потрясаемое Палладою; будучи ринуто, оно наносит гибельный удар и тотчас же возвращается назад в руки бога-воителя. Один снабжает этим копьем своих любимых героев, и тогда победа их несомненна: враги, на которых направлено острие божественного оружия, не избегнут смерти. В золотом шлеме и сияющих латах на восьминогом коне несется он в пыл сражений и возбуждает в ратниках дикие страсти и суровое упорство. Все падшие в битвах, по свидетельству Эдды, принадлежат: благородные – Одину, а подвластные – Тору; по другому сказанию, Один делит падших в бою с воинственною Фреей. Современный этой богине Фрейр обладал знаменитым мечом, который сам собою поражал груди великанов. В поэтических сагах германцев гроза, движущая тучами, изображается неистовым, бешеным войском, несущимся в воздушных пространствах, во главе которого скачет Один или Фрея; в раскатах грома слышится стук небесного оружия, в вое бури – звуки военных рогов, а в блеске молнии светятся искры от ударов мечей. Бурная гроза постоянно сближается с битвою и наоборот; у нас допускается выражение: возжечь пламя войны. «Слово о полку Игореве» сравнивает приближение враждебных ратей с несущимися тучами: «Черныя тучя с моря идут, хотят прикрыти четыре солнца (князей русских), а в них трепещуть синии молнии. Быти грому великому! Идти дождю стрелами с Дону великаго! Ту ся копием приламати, ту ся саблями потручяти о шеломы половецкыя». В «Слове о великом князе Димитрии Ивановиче» так обрисована Куликовская битва: «На том поле сильный тучи ступишася, а из них часто сияли молыньи и гремели громы велицыи. То ти ступишася русские сынове с погаными татарами за свою обиду». Греческий Арес, римский Марс, заправлявшие прежде небесными битвами, стали впоследствии исключительно заведовать людскими бранями, из богов стихийных переродились в олицетворения отвлеченных понятий войны и ее кровавых ужасов. Те же мифические представления встречаем и у славян. Боги весенних гроз, туч и вихрей, каковы Святовит, Радигаст, Сварожич и Яровит (Ярило, Руевит?), отличаются воинственным характером. Г-н Срезневский в статье своей «Об обожании солнца у древних славян» считает все эти имена за различные прозвания божества солнца, удержанные славянскими племенами. Справедливо, что по различию признаков одно и то же божественное олицетворение обозначалось на древнейшем языке разом несколькими названиями; справедливо и то, что такие названия первоначально употреблялись как описательные эпитеты, а потом уже обращались в имена собственные и что на этом основании единое божество не только могло называться различными именами, но с течением времени, при забвении стародавних преданий, дробилось даже на особые самостоятельные, хотя, в сущности, и совершенно тождественные образы. Такой процесс необходимо должен был происходить там, где однородное племя, распадаясь на ветви, расходилось в разные стороны, и каждая ветвь удерживала в памяти какое-нибудь одно название. Тем не менее предположение г-на Срезневского о тождестве вышеприведенных имен с Дажьбогом не имеет за собой прочных положительных доказательств. Он ограничился указанием только некоторых признаков, общих означенным богам с солнцем, забывая, что под влиянием живых впечатлений природы миф живописует одинаковыми красками и яркие лучи дневного светила, и блестящие молнии громовника. Наши исследования привели к другим заключениям: Святовит тождествен с Зевсом, представителем облачного неба; Яровит олицетворял собою оплодотворяющую силу весеннего Перуна; Сварожич – то же, что ведаический Агни: первоначальное небесное пламя, возжигаемое громовником, потом земной огонь. Арконский идол Святовита имел при себе огромный меч; ночью (во мраке туч) бог этот садился на коня и поражал мечом неприятелей славянского племени. В честь его содержали в Арконе 300 вооруженных всадников, которые беспрестанно делали набеги на соседей и награбленную добычу посвящали грозному богу. В капище Святовита хранилось большое цветное знамя, которое выносили при открытии войны, и это служило знаком, что раздраженное божество разрешает опустошать в неприятельской земле города, разорять алтари и предавать все мечу и огню. Идол Руевита был вооружен семью мечами, привязанными сбоку в ножнах, а восьмой меч держал в правой руке наголо. У Яровита был большой щит, покрытый золотом, почитаемый за святыню; были у него и свои знамена; с этим щитом и знаменами выступали в военные походы. Радигаст держал секиру о двух остриях; другие славянские боги изображались в шлемах и латах.