Живая вода (СИ)

— Нет! — ужаснулась чародейка. — Я знаю, о каком способе идет речь, и без этой твари знала. Мне это не по нраву!

— Так ты знала, — ахнул Фабио. — И ничего не говорила!

— И не сказала бы, — Феликса сложила руки на груди. — По-твоему, это нормально?!

Фабио пожал плечами.

— Во всем твоем состоянии нет ничего нормального. Так что я не вижу проблемы, — шпион был, как всегда, рационален.

— Не видит он проблемы, — заворчала чародейка. — Я не собираюсь отпаиваться кровью. Мне-то, в отличие от суккуба, свиная не подойдет! Кого мне просить о такой жертве? Или что, врагам в глотки вгрызаться? Я и так мертвячка, репутация — хуже не придумаешь.

— Но…

— Хватит! — разозлилась девушка. — Как я, по-твоему, пойду к команде с такой просьбой?!

— Да послушай же ты! — Феликса первый раз слышала, чтобы он повысил голос. — Во-первых, у тебя нет выбора! Ты изводишь Брисигиду этими постоянными сеансами целительства. Во-вторых, просить никого ни о чем не нужно. Все уже решено.

— В смысле?

Фабио протянул ей кружку, и Феликса уставилась на нее, будто впервые увидела. Но глиняный сосуд с тонким лиственным узором был ей знаком. Дина сделала эту кружку для нее в кессахском порту, выклянчив у родителей поход в гончарную мастерскую. От кружки исходил едва заметный железистый кисло-соленый запах.

— Мы назначили график из добровольцев. Эту кровь отдала Цефора, — пояснил шпион. — Дина тоже хотела, но Брис ей объяснила, почему нельзя.

Феликса уткнулась лицом в ладони. Это ее ужаснуло, и ей стало невероятно стыдно; если бы она могла, то заплакала бы. Но мертвым слез не положено.

— Цефоре будет очень обидно, если окажется, что она напрасно пролила свою кровь, — укорил ее Фабио.

Чародейке было нечего возразить. Она приняла кружку из рук бывшего трактирщика и стала пить, медленно, неохотно, несмотря на то, что вкус крови взрывался сладкими, сводящими с ума каплями божественного нектара.

Когда она допила содержимое кружки, железистый привкус во рту уже казался тошнотворным.

— Спасибо, — выдавила она, возвращая кружку Фабио.

Тот кивнул и собрался уходить, но Феликса остановила его давно беспокоящим ее вопросом:

— Почему они так добры ко мне, Фабио? У вас с Радной не было выбора, но почему остальные поплыли со мной? Вопреки опасностям, вопреки тому… хм… вопреки мне? Мертвой мне?

Фабио приподнял бровь и уставился на нее.

— Ты наш лидер, — сказал он так, словно это все объясняло.

— Да, но почему? — Феликсе казалось, что он не понимает ее вопроса. — Все могли сойти еще там, на Паланийских островах. Могли уйти после Фарниссовых островов. Да и ты мог.

— Мог, — кивнул Фабио, — но зачем? Ради спокойной жизни? Ты наш лидер, — повторил он. — Не денежный мешок и спонсор. Для меня и для большинства других на этом корабле — еще и законный правитель нашей страны.

— А Кистень? Ранжисона? Их парни?

— Не заставляй меня проговаривать очевидное, — поджал губы шпион.

Феликса продолжала выжидательно смотреть на него.

— Для кого очевидное, Фабио? — спросила она наконец со вздохом. — Я не могу объяснить это себе. Я мертвячка. Я девка, — она хмыкнула. — Я бродяга! Я не нравлюсь людям — никто не садится выпить со мной и поговорить по душам…

— Лидер — это не тот, кто всем нравится, с кем весело и приятно, — фыркнул бывший трактирщик. — И не огромный воин, потрясающий мечом с утробным боевым кличем. Люди идут за тобой, потому что ты готова их вести. Потому что взяла на себя ответственность за свои решения и показала им какую-то цель, — он легонько щелкнул ее по лбу, как нерадивую ученицу. — Здесь сплошные авантюристы, искатели приключений — взять того же Ранжисону. Неужели ты думаешь, что они способны отсиживаться в тепле и покое или ходить на торговых судах?

Феликса хохотнула, представив себе Кистеня у штурвала кессахской шхуны с пряностями.

— А ты сама? — продолжал Фабио. — Не ты ли полжизни всем доказывала, что ничем не уступаешь мужчинам? Не ты ли плюешь в лицо страху раз за разом?

— Это называется безрассудство, — буркнула Феликса.

— Ты ведешь этих моряков, этих воинов, к славе. Большинству из них есть чему поучиться у тебя. Вот почему эти люди все еще здесь, — Фабио приподнял кружку. — И вот почему я пришел к тебе с полной крови кружкой. И завтра она будет полна снова.

Глава 5. Боль и голод

В Шанафар решили идти посуху. Большинство остались на кораблях. На берег сошли только Брисигида и сарданы. Жрице тщательно вымазали лицо, шею и руки, чтобы она казалась темнокожей. Грим наносил Лаэрт. В таком виде их группа могла сойти за местных.

Усилия оказались излишни. Корабли стояли в порту; вывески и флаги на улицах развевались — но повсюду стояла тишина, как в послеобеденном саду. Лишь птичьи трели и редкий собачий лай нарушали ее.

Улицы оказались пусты. У некоторых домов попадались опрокинутые бочки, ведра, разбросанный мусор. У строений похлипче снесло крыши, покосило стены. Один из переулков, мимо которого они шли, перегораживало поваленное деревце. Перевернутые лавки, битые глиняные сосуды — все выглядело, как после сильного урагана.