Живая вода (СИ)

Единственным, чьему обществу она по-прежнему радовалась, оказался Данатос. Все, что она считала нужным донести до Феликсы, Элиэн передавала через оборотня. Порой Феликса испытывала от этого постыдное неоправданное бешенство.

Джулиан Сатибрионо Тан появлялся на “Оке Бури” раз в неделю, чтобы доложить о состоянии “Октопины”. Во время его последнего визита, когда Феликса сочла, что они уже достаточно далеко от береговой линии безопасных для Тана княжеств-фаров, она наконец-то рассказала ему все о себе. Первое время Джулиан кривил полные широкие губы, но чем дальше шел ее рассказ, тем больше сочувствия проявлялось на капризном лице.

— Значит, ты, Гарпия — чародейка, сирота, императрица и мертвец?

— По законам Арделореи я уже почти пять лет как совершеннолетняя, — поправила его Феликса, — так что не могу считать себя сиротой. Сиротами у нас зовут детей без семьи, а я давно не ребенок.

— Пф-ф, — фыркнул Мурена, — важно ведь все остальное. Пункт “императрица” интересует меня чуть больше.

— Об этом рано говорить, — призналась чародейка. — Указ о передачи власти мне можно считать действительным только в том случае, если я жива. С этим пока… сам понимаешь.

— Тебе стоило начать с этого, когда ты поймала меня, — блеснул улыбкой Тан. — Таких влиятельных нанимателей у меня никогда не было!

Феликса расхохоталась. Вся ее влиятельность сейчас сводилась к тому, чтобы не попасть в лапы горстки антимагов.

— Не хочу держать тебя в плену иллюзий, Мурена, — криво усмехнулась она, — но сейчас я императрица без империи и без власти. Горстка людей — вот и вся моя империя.

— И правда, для императрицы ты маловато понимаешь во власти, — теперь рассмеялся Тан, запрокинув голову и взмахнув ладонями в брыжах кружевных алых манжет. — Насколько я понял из твоего рассказа, у тебя в руках немалая доля императорской казны, лидер духовенства, которому доверили документ высшей юридической силы, а также одна из ближайших советников и самых влиятельных магов страны. Поправь меня, если я понял не так.

— Для сарнафарского авантюриста ты удивительно точно и эрудированно изъясняешься, — осклабилась чародейка. — Да, все так. Кое-какими возможностями я все же располагаю. А ты ничего не хочешь рассказать мне о себе, Джулиан Сатибрионо Тан, сардан с ферискейским именем?

Мурена, удивительно расслабленный по сравнению с той ночью, когда Феликса чудом услышала проникших на корабль чужаков, почесал шрам на левой брови и изогнул губы почти как Данатос — по-кошачьи коварно, многообещающе и двусмысленно. Правда, в отличие от оборотня, от прекрасно знал, кому, когда и зачем так улыбаться. И какой эффект он этим производит.

— Мой родной отец был дипломатом. Посольство Ланвена в Умбузо. Мать служила при посольстве кухаркой, — он повел плечом. — Готовила ужасно, так что компенсировала все в постели посла. Пока шла дипломатическая миссия, я рос при отце. Он был тот еще ублюдок, но все равно лучше матушки и ее мужа.

Он умолк, и Феликса не решилась расспрашивать дальше. Тан еще какое-то время провел на борту “Ока Бури”, донимая экипаж расспросами. Его деланное недовольство и оскорбленная мина испарились, как роса под июльским солнцем.

***

Вечером того дня, когда они почти достигли потопленных Драконьих островов, Данатос постучался в каюту чародейки.

— Можно? — он просунул в приоткрытую дверь одну голову, как кот морду.

— Конечно, — Феликса поспешно набросила на плечи кафтан, в котором ходила днем, прямо поверх ночной рубашки. — Что-то случилось?

— Мне весь день снились странные сны, — призналася перевертыш. — Ты же знаешь, Элиэн просит меня…

— Знаю, — Феликса поджала губы.

— Да. Кхм… Большую часть времени рядом с ней я сплю, — Данатос зябко поежился. — Мне снится что-то… не могу найти этому объяснения. Просто не понимаю того, что вижу. Но все равно — это как кошмары видеть.

— Думаешь, здесь ты будешь спать лучше? — недоверчиво улыбнулась чародейка. — На кровать ты вместе со мной не поместишься — если только опять не превратишься в кота.

Оборотень фыркнул, сложил руки на груди.

— Ну уж нет! Сколько можно! — он слегка наклонился вперед. — Эм… Просьба немного неприличная, я понимаю, и все-таки — можно я посплю на полу?

— А как же ваша с Лаэртом каюта?

— Эти сны тянут из него магию. Это как настойки валерианы хлебнуть, я сразу дичаю. Ну так что?

Феликса рассмеялась, думая, что оборотень шутит. Но тот действительно ждал ответа.

— Хорошо, — согласилась она, — если тебе так будет спокойнее…

Данатос кивнул, закрыл за собой дверь и сел на коврик, скрестив ноги.

— Что, прям так? — чародейка всплеснула руками. — Хоть бы подушку взял!

Данатос пожал плечами, стянул рубаху, туго свернул ее. Феликса громко вздохнула и отвела глаза.

— Что-то не так? — смутился оборотень.

— Отвернись, пожалуйста, — попросила она вместо ответа. — Кафтан сниму. Я ведь уже собиралась спать.