Живая земля

– Привык, – бесстрастно ответил Глеб. – Но ты слушай. Генетики пытались клонировать зародыш еще тридцать лет назад. Геном стебля в тысячи раз сложнее, чем у человека, но его расшифровали. Расшифровкой занимались одновременно десятки лабораторий, независимо друг от друга. По расчетам расшифровку должны были полностью закончить в две тысячи сто десятом году. А в сто четвертом началось искоренение. Людям стало не до семян. То есть ты понял, да? Но сейчас другие времена. Во-первых, на рынке существует синтетический аналог мякоти стебля. Гадость, конечно, но вставляет. Во-вторых, если бы зародыша не существовало, зачем бы тогда правительство Российской Федерации предлагало за него три миллиона червонцев, свободных от налогообложения? – Студеникин почесал грудь под майкой. – Короче говоря, всю правду никто не знает. Я тоже не знаю. Зато я знаю, что три дня назад Хобот пошел выяснять, где и как можно получить премиальные за информацию о зародыше. Это я его послал. Мы все продумали. Хотели заработать, по миллиону на брата… Анонимный звонок, с чужого телефона, никаких имен, никаких личных контактов… Я заранее с хаты съехал… Татьяне что-то наврал – и сюда. Это мой лучший схрон. Старый, надежный, я тут отсиживался, еще когда на меня люди Головогрыза наезжали… В общем, уговорились, что Хобот не будет знать, где я прячусь, связь только дистанционная… Он ушел. А через трое суток его нашли. В болоте, во Владимирской губернии.

Глеб аккуратно поставил бутылку на стол, посмотрел на Дениса.

– Понимаешь, где он был все это время?

– Понимаю, – сказал Денис. – Там, где ему вопросы задавали. В тихом месте, где криков не слышно.

– Молодец. Соображаешь.

Денис посмотрел на бледного, спокойного Студеникина. На его белые пальцы, сжимающие горло бутылки. Ему вдруг нестерпимо захотелось еще раз взять зародыш в руки. Или хотя бы посмотреть.

– Надо, Глеб, сделать вот что, – сказал он. – Прямо сейчас отнести эту штуку в управу. Или в контору патруля. Подбросить. По почте отправить. Или просто из окошка выбросить. Или сжечь. Избавиться, от греха. Другого варианта я не вижу.

Взгляд Глеба потяжелел. Он нагнулся за перчатками, медленно натянул на ладони. Сжал и разжал кулаки. Вышел из комнаты, почему-то сутулясь, и вернулся с кувалдой.

– У меня была другая идея, – хрипло сказал он. – Ты у нас молотобоец – тебе и честь.

Денис протестующе вытянул руку, но Глеб, криво улыбаясь, без видимого усилия швырнул ему молот, через всю комнату, как зажигалку, как связку ключей; пришлось той же рукой перехватить гладкую рукоять. Студеникин достал семя из контейнера, поместил на пол, произнес:

– Делай.

Денис привычно крутанул кувалду, подумал. Покачал головой:

– Нет, Глеб. Так нельзя. Эту штуку надо отдать ученым. Пусть изучают. Распилят, положат под микроскоп… Надо разобраться, что это и откуда появилось.

– Ага, – сказал Глеб. – Или не разбираться, а просто бросить в ведро с водой. И потом иметь миллиарды на продаже мякоти. Давай, бей.

– Нет.

Глеб криво улыбнулся. Его глаза сделались стеклянными, а рот – мокрым.

– Я сказал, бей.

– Нет.

Глеб вытащил из-за спины пистолет.

– Бей!

– Эта штука может принести людям пользу.

Студеникин передернул затвор и заорал, брызгая слюной, вмиг превратившись из трезвого резонера в пьяного безумца:

– Бей, или я тебе башку разнесу! Давай!

Денис поставил кувалду к стене.

– Не разнесешь, – сказал он. – Не сможешь.

– Ты прав, – улыбнулся Глеб, положил оружие на стол и сам потянулся к молоту. Денис прыгнул, ударил плечом, однако пьяный товарищ оказался не настолько пьян, мгновенно отреагировал, и уже через несколько мгновений выяснилось, что силы неравны. Отброшенный ударом ноги, Денис улетел в угол и остался лежать, с выбитым дыханием и гудящей головой. Почему-то подумал: интересно, он меня в полную силу ударил или все-таки пожалел?

Студеникин поднял кувалду над головой.

– Дурак ты, Денис, – прохрипел он. – Полный дурак. «Распилить», «под микроскоп», «польза для людей…» Смотри!

Он обрушил молот на кожистое ядро, ударил на выдохе, от плеча, с оттяжкой, с приседом.

Подпрыгнули диван и кресла, подпрыгнул стол, подпрыгнула и упала на бок бутылка на столе.

Молот отскочил от семени, как от куска танковой брони.

– Смотри! – заорал Глеб, размахиваясь еще раз. – Смотри! Смотри!

От грохота, казалось, загудел весь этаж, весь дом. Семя оставалось невредимым. Глеб отшвырнул бесполезную кувалду, повернул к Денису мокрое лицо.

– Понял, нет?!

– Не кричи, – мрачно произнес Денис, восстанавливая дыхание и поднимаясь. – Услышат.

– Не услышат, – прохрипел Глеб, переводя дыхание. – Весь уровень пустой. И сверху пусто, и снизу. Зря я, что ли, рядом с аэропортом устроился…

– А пулей пробовал?