Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 2

— Вы знаете, для меня Володя прежде всего был поэт, замечательный поэт. Вообще, Высоцкий — это явление, конечно, удивительное. И при жизни многими, к сожалению, непонятое, многими его товарищами, коллегами и поэтами. Он рождён был поэтом. Имел дар божий — поэта. Это был замечательный русский поэт. И это было во Владимире самое ценное. Я был к нему расположен с самого начала, как только увидел. Володя был мне глубоко симпатичен как человек… Ведь я и взял его в театр за песни, когда узнал, что текст и музыку пишет он сам. Тогда он мне довольно долго пел свои песни. А показывался он так себе. Можно было и не брать за это. Тем более, что за ним, к сожалению, тянулся «шлейф» — печальный шлейф выпивающего человека. Но я этим пренебрёг тогда и не жалею об этом.

Юрий Любимов и Владимир Высоцкий в театре на Таганке во время празднования 60-летия Любимова. 30 сентября 1977 г. Фото А. Стернина.

Каким он пришёл? Смешным. Таким же хриплым, в кепочке. Кепочку снял вежливо. С гитарой. В пиджачишке-букле. Без всякого фасона, не такой, как говорили, — стильный молодой человек, нет. Пришёл очень просто. Парень очень крепкий, сыграл чего-то. Сыграл, и не поймёшь, собственно, брать или не брать. А потом я говорю: «У вас гитара? Может, вы хотите что-то исполнить?» — «Хочу». — «Ну, пожалуйста». Он спел. Я говорю: «Ещё хотите исполнить?» Он ещё спел. Я спрашиваю: «И что же вы исполняете?» — «Ну, — говорит, — своё!» — «Своё?» Я его сразу взял. Вот и всё. Вот история его прихода.

У Володи была необыкновенная любознательность и необыкновенное умение притягивать к себе людей. Это редкий дар. Он часто сам говорил: «Я сочинял песни для своих друзей и пел их в очень интимной компании…» А потом они стали расходиться кругами бесконечными и охватывать всю нашу огромную и необъятную страну. И эта интонация дружеская, расположение необыкновенное, с которым он пел своим друзьям, она у него осталась до конца. У него был дар удивительный, он умел любить человека. Поэтому к нему так тянулись люди.

А если брать его блатной цикл, его ведь тоже не понимают. Про него ведь такие небылицы плетут… Но это связано с тем, что он уже при жизни был какой-то легендой. К нему, вы знаете, шли тысячи писем… «Вы, как бывший уголовник, так прекрасно написали… Поняли сердцем… Я перековался…» А ведь он писал эти песни пародийно, стилизуя, проходя через все слои людей. У него необъятная палитра песенная. Ведь у него восемьсот с лишним песен. Это же надо успеть написать! А сколько у него осталось стихов! Ну, меньше, конечно, но ведь архив не весь ещё разобран. Хотя я знаю, что и проза у него есть. Такого обилия не ожидал даже я, близко его знавший… Я не думал, что у него столько осталось стихов, на которые он не писал музыки. Владимир говорил очень часто, что последнее время он больше работал с бумагой и карандашом, а не с магнитофоном и гитарой. И одна из целей нашего спектакля была даже полемической — показать и поэтам и людям, которые считают его только песенником, что его стихи — это высокая поэзия. Я-то убеждён, что это — высокая поэзия. И это доказывает любовь к нему миллионов людей. Это же всё-таки удивительное явление, что в любой день со всей страны к нему на Ваганьково приезжают люди, просто постоять. Зачем? Вот хочется задать вопрос: зачем? Значит, они с духовной какой-то жаждой приезжают? Значит, он умеет утолять духовную жажду людей. Они приезжают к нему — к легендарному, к бесстрашному человеку, который спел всё, что хотел. Он открыл необъятные новые темы, которые часто многие поэты боялись и затрагивать. Почему его песни так пошли в народ? Сейчас же говорят его словами. Муж хочет утихомирить жену и говорит ей сурово: «Ты, Зин, на грубость нарываешься!» Если иронически кто-то хочет сказать, то говорит: «Жираф большой, ему видней». То есть он, как Грибоедов, входит в пословицы, его песни становятся истинно народным достоянием. Это же тоже удивительное явление.

Я был с ним в войсках, в суровой такой обстановке, и очень крупный военачальник говорил, что он просто завидует дару этого человека влиять на людей. «Какая у него сила, какая у него огромная энергия — взять людей и заставить их слушать, затаив дыхание! Это качество хорошо иметь полководцу». С совершенно разных сторон об этом человеке говорят удивительные вещи, просто удивительные.

Володя был азартный человек, очень любил бывать всюду, бывать в разных компаниях, жадно слушал людей. Он не читал наставления и не учительствовал, а именно слушал. Вдруг исчезнет: то пойдёт в подводное плавание, и моряки рисковали, брали его с собой, то лётчики брали его в самолёты, альпинисты брали в горы. А он им давал силу. Все они говорили, что лучше себя чувствуют, когда с ними Высоцкий, как-то спокойней, уверенней.

Юрий Любимов за режиссёрским пультом.

Фото А. Стернина