Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

Четвертый день в Грозном выступает популярный артист театра и кино, автор и исполнитель песен-монологов В. Высоцкий. Наш корреспондент встретился с ним и задал несколько вопросов.

— Владимир Семенович, Вы играете в Театре на Таганке, снимаетесь в кино, исполняете собственные песни. Что бы Вы поставили на первое место и почему?

— Я думаю, что в наше торопливое время немногие могут определенно сказать: это главное, а это — нет. Так и у меня. Из трех «профессий» одна некоторое время стоит на первом плане, потом другая… Вот. Еще год назад главной для меня была песня. Готовил две пластинки — одну у нас, другую — во Франции. Одновременно много писал, например для кинофильмов: «Стрелы Робин Гуда», «Под парусом надежды».

Теперь все это как бы на втором плане. Снимаюсь в фильме по роману братьев Вайнеров «Эра милосердия». Острый сюжет, конфликтные ситуации — как раз то, что я люблю. Играю капитана Жеглова, оперативная группа которого в первом послевоенном году обезвреживает шайку «Черная кошка».

А потом на первом месте будет театр… Так что главным для меня становится то, что мне сейчас особенно интересно, над чем работаю в данный момент, то, что дает выразить себя сильнее… Бывают, конечно, и совпадения: снимаюсь в кино и пишу для фильма песни.

— Как Вы «пришли» в театр и как — к песне?

— Когда-то учился в строительном институте, участвовал в художественной самодеятельности. Понравилось. Перешел в студию при Московском Художественном Академическом Театре, окончил ее. А в 1964 году открылся новый театр — Театр на Таганке.

С самого начала в спектаклях этого театра много музыки, много песен. Я уже сочинял и пел. В узком кругу -  друзьям, знакомым. Теперь пою в любой обстановке и для всех, стараясь сохранить прежнюю дружескую атмосферу.

В нашем театре актеры играют без грима, декорации условны, выразительная форма при четком, внятном содержании, несколько необычные ритмы, одним словом — яркое зрелище.

Во всех ли песнях мои слова и музыка? Да. К готовой вещи иду от строчки, от события, от заданной темы, от идеи фильма или спектакля. Причем, слагаю одновременно и текст, и музыку, так сказать, — сплавляю вдохновением… Правда, пришлось сочинять музыку и к «чужим» словам. Играем «Антимиры» Андрея Вознесенского. В этом спектакле есть одна мелодия моя на его стихи.

— Есть ли у Вас любимые роли?

— По-моему, не должно быть нелюбимых ролей. Играть надо лишь то, что нравится. За какую бы роль я ни брался — Гамлета ли, Хлопуши в «Пугачеве» или Лопахина в «Вишневом саде» — во всех ролях нашел много важного для себя, короче: все роли — любимые… А это очень помогает, особенно на гастролях, когда трудно: мало репетиций, незнакомый театр, незнакомая публика, город, даже страна. Все равно играешь с увлечением и удовольствием, а иначе — нет смысла. Так было за границей — во Франции, Болгарии, Венгрии, Югославии. Так было в Киеве, в Тбилиси, в Ленинграде, во время частых «малых» гастролей.

— Ваши творческие планы?

— Обширные. А конкретнее обозначить трудно. Скажу о них одно: играть в театре, сниматься в кино, сочинять, петь и общаться с людьми.

А. Смоленцев

ИНТЕРВЬЮ И. ШЕСТАКОВОЙ, КОРРЕСПОНДЕНТУ ИНОВЕЩАНИЯ ВСЕСОЮЗНОГО РАДИО

— Считаете ли вы свое творчество сугубо национальным?

— По-моему, в основе своей — да. Первое, что беспокоит иностранцев в моих песнях, — это темперамент. когда им переводят довольно точно, тогда это их поражает. И все-таки они не понимают, почему же по этому поводу надо так выкладываться, так прокрикивать все это… Корни — русские у этих песен. Особенно последние песни, которых вы, может быть, и не знаете, а может, и слышали.

— Как вы определяете жанр, в котором работаете? И есть ли в других странах представители этого вида творчества?

— На Западе эти песни называются «песни протеста». Мне переводили много этих песен, и я увидел, что это вовсе не походит на то, что, предположим, делаю я или Булат Окуджава. Мне совершенно непонятно, почему такого типа песни — это песни протеста. Знаете, поднимаемые в них проблемы, в общем, мелкие. Они направлены против конкретных проблем. Мне кажется, что наши песни — авторские — более абстрактны. Даже если это касается военных песен, например моих. Все-таки это не песни-ретроспекции, а песни-ассоциации.