Живи, Донбасс!

Сайолтак молча пожал плечами. Мол, я сказал, а верить или нет — ваше дело. Том и Финдли угрюмо пригорюнились. «Муаллимы» были самой многочисленной группировкой. И самой жестокой. Именно поэтому все остальные «единители» их опасались. Иначе говоря, совсем все — и военные, подчиняющиеся правительству в Лондоне, и многочисленные добровольческие отряды типа «Рыцарей короля Георга», «Англиканской лиги» или «Копья Христа». Впрочем, последние их откровенно ненавидели. Настолько, что Объединённое командование «единителей» тщательно следило за тем, чтобы отряды «копий» и «муаллимы» никогда не располагались рядом с друг с другом. Иначе точно подерутся. Ну и во многом поэтому «муаллимов» не очень-то снабжали вооружением. Ходили слухи, что девяносто процентов того, что у них имелось, было закуплено на деньги Саудов. Однако тяжёлую технику правительство националистов в Лондоне доставить в английские порты не разрешило, опасаясь, что потом, когда «Великая Англия», согласно их планам, снова сольётся в некое неделимое, соборное и унитарное целое, «муаллимы» превратятся в большой геморрой. Потому как у тех были свои планы на время «после победы»… Но и отказаться от их помощи они сейчас тоже не могли. Мусульманская «пехота» составляла почти половину всех сил «единителей», а «на передке» их было вообще две трети от общего числа. Если не больше…

Дорога до школы заняла, как обычно, около получаса. Остановка на углу Абботс-вью была последней, так что сразу после неё школьный автобус направился прямо к цели… До Решения и всего того, что началось после него, никаких школьных автобусов в Галашилсе не было. Здесь же Шотландия, а не американская глубинка, в которой какая-нибудь дальняя ферма могла располагаться и в двух, и в трёх десятках миль от школы. Так что здесь младших детей до школы обычно довозили родители, а те, кто постарше, добирались до неё сами. На общественном транспорте. Но когда всё началось — пришлось, так сказать, осваивать зарубежный опыт. А куда было деваться — общественный транспорт довольно быстро сильно деградировал, а в прифронтовых городках и вообще, считай, исчез, а родители… кто-то из них ушёл в ополчение, у кого-то просто разнесло снарядами не только дом, но и гараж с машиной, а кто-то просто погиб. Нет, сироты совсем одинокими не остались — бо́ льшую часть разобрали по родственникам, а тех, у кого таковых не оказалось, поместили в приюты, но из приютов опять-таки удобно было доставлять детей централизованно, то есть автобусом, а что касается семей… С работой в отрезанной блокадой от бывшей метрополии новой стране было не очень. Так что нынче для многих из этих увеличившихся за счёт сирот семей ежедневная поездка на автомобиле до школы и обратно стала непозволительной роскошью.

Нечто необычное Том заметил, когда поскрипывающий автобус медленно шкандыбал мимо бывшего замка Тирлестейн. До Решения в нём располагался фешенебельный отель, самые дешёвые номера в котором стоили под пять сотен фунтов стерлингов. Нынче же здесь размещался штаб обороны Галашилского участка фронта. Школа же, в которой обучались оставшиеся в округе дети, была расположена чуть подальше — в бывшем поместье Тривингстонов. Это было сделано специально, чтобы зенитные скорострелки, прикрывавшие штаб обороны от вражеских ракет и дронов, заодно прикрывали и школу. А куда было деваться? Как заявил лидер «единителей», дети «непокорного быдла» должны «жить впроголодь, носить обноски и сидеть в подвалах», а не ходить в школу… Так что мимо бывшего замка-отеля они ездили каждый день, постепенно привыкнув к его виду и уже даже не особенно косясь в окно. Вот и в этот раз Том не поднял голову, гоняя на телефоне какую-то простенькую игрушку, и то, что он всё-таки в какой-то момент оторвался от неё и бросил взгляд в окно, было вызвано только случайностью. Но уже в следующее мгновение Том забыл обо всем и буквально прилип к стеклу.

— Ух ты! А это что?

Автобус на мгновение замер, а затем качнулся и осел на левую сторону, отчаянно заскрипев изношенной подвеской. Потому что все, кто в нём находился, буквально навалились на окна этой стороны.

— Танки! Вау!

— Дурак, это самоходки! Смотри, какое орудие длинное! И как вверх задрано!

— Это как «Эбботы», что ли?

— Дурак, я ж тебе говорю — орудие охренеть какое длинное. Эти — круче «Эбботов»!

— Да даже лучше «Эй эс девяносто» — точно говорю! Я же говорю — орудие очень длинное!

— Лучше «храбрых жоп»[5]? Да однозначно!

— Охренеть! Это что наши получили? ВАУ! Ну теперь держитесь «муаллимы»!

— И «джорджи», и «джорджи»!

— А чего это у них за полосы? Ну вдоль бортов — чёрно-оранжевые…

Возбуждённый гомон детей перекрыл мощный гудок школьного автобуса. Такой, что люди в зелёном камуфляже, толпившиеся вокруг могучих боевых машин, которых ранее никому здесь видеть не доводилось, обернулись и, рассмотрев, кто поприветствовал их подобным образом, замахали руками.