Живи и давай жить другим

Твою мать, этого я не ожидал.

Стейн вышел вперед и, не поднимая опущенной головы, занял место перед микрофоном.

– Дорогой Артур, более тридцати лет нас связывала крепкая дружба. И более десяти лет послеобеденные часы по пятницам, когда мы встречались на поле для гольфа, были лучшими часами недели.

Его было плохо слышно, так как он стоял далеко от микрофона, а тут еще ему изменил голос. Несколько секунд раздавались только слабые хриплые звуки. Мне показалось, что он говорил о нашем турпоходе по Шварцвальду. Рядом со мной Янни нервно крутила регулятор громкости. Хюммел подался вперед, делая Стейну знаки, чтобы тот подошел ближе к микрофону. Стейн его понял.

– АРТУР БЫЛ ЗОЛОТЫМ ПАРНЕМ! – Его голос, как выстрел, грянул на весь зал. Все вздрогнули. Стейн недоуменно огляделся, потом пробормотал: – Мне будет не хватать тебя, Артур, – и с поникшей головой вернулся на свое место.

Слезы брызнули у меня из глаз.

Рядом со мной женщина включила «Ведь смерть к нам все-таки когда-нибудь придет», прекрасную фламандскую песню Жефа Ванёйтсела[41].

Казалось, Хюммел только и ждал любого музыкального номера, чтобы затем выйти вперед и взять слово. Может быть, хотел придать церемонии большую торжественность, но создавал только неловкие паузы. Публика кашляла и шмыгала носом. Я видел, как один из соседей задремал, свесив голову на грудь. Какая жалость, что я не смогу когда-нибудь, потом, невзначай спросить его: «Это не ты заснул на моих похоронах?»

Наконец Хюммел вызвал к микрофону следующего оратора:

– Марике, коллега Артура.

И от нее я тоже не ожидал выступления. Марике вышла вперед, с носовым платком в руке. От волнения она уронила его на пол, а когда подняла его и выпрямилась, ударилась головой о край кафедры. Это было похоже на киношный трюк, душераздирающий киношный трюк. Речь ее была краткой. Я был суперколлега, лучший из всех, кого она могла себе пожелать.

И совсем уж трогательно прозвучало:

– Он часто в обед угощал меня крокетом. – По ее щеке скатилась слеза. – И у нас в конторе никогда уже не будет так весело.

Она утерла платком глаза и вернулась на место. Я сглотнул стоявший в горле ком. Янни смотрела на меня в полном недоумении.

– Вы знали покойника?

– Пора включать музыку.

И тут же зазвучала песня Майке Ауботер[42] «Мне тебя так не хватает». Услышав ее в первый раз, я расплакался. И во второй раз, и в третий тоже. Признаю, теперь она стала страшно популярной на похоронах и кремациях, вошла в десятку лучших, но человека хоронят раз в жизни, вот и выбираешь то, что находишь прекрасным.

Снова после музыки Хюммел выдержал торжественную паузу. Затем объявил Ваутера. Я поудобнее уселся на табурете.

– Артур был настоящим человечным человеком.

Так и сказал!

– Он оставил после себя огромную пустоту.

Женщина рядом со мной изумленно уставилась на меня, так моя физиономия расплылась в широкой улыбке.

Ваутер произнес весьма остроумную речь, которая, судя по выражению затылков, вызвала смешанные чувства. Я видел, как многие усмехались, но кое-кто, то там, то сям, осуждающе качал головой.

Под конец мой приятель отпустил все тормоза:

– Артур, дружище, до встречи в загробной жизни. Мне страшно хочется снова увидеться с тобой и даже в гольф сыграть. – Он поднял вверх большой палец. – А чтобы немного разрядить атмосферу, Артур выбрал музычку совсем другого сорта, – продолжил он и кивнул наверх.

– Звук! – скомандовал я. Янни послушно крутанула регулятор на полную громкость.

«ОХ, В КОРИДОРЕ КОНЬ СТОИТ…» – грянул на весь зал Андре ван Дёйн. Сначала наблюдалось тотальное изумление. Потом тут и там раздался смех. Кто-то, ничего не понимая, озирался вокруг. Кто-то сердито ерзал на стуле и смотрел вверх. Убить диджея.

Последние звуки «Коня» смолкли, но публика продолжала гудеть. Хюммел пригласил к микрофону Афру. Она вышла вперед с каменным лицом.

– Это так похоже на моего Артура. Он всегда любил сюрпризы. – Она сглотнула и смахнула слезу. – Немного помолчав, продолжила: – Я благодарю всех вас за то, что пришли, и за поддержку, которую я ощущала в последние дни. Прошу каждого из вас сразу после похорон поделиться воспоминаниями и выпить по бокалу вина в память Артура. – На ее губах вдруг заиграла легкая улыбка. – Артур запретил кофе и торт. Так что их не будет. – По каждой щеке скатилась слеза. – Мне будет тебя не хватать.

Пришлось и мне доставать носовой платок. На таких похоронах равнодушным не остаешься.

Афра закончила речь. Хюммел снова выступил вперед и объяснил публике, в каком порядке следует идти за гробом. Ряд за рядом, начиная с первого. Двери наружу медленно открылись. Зал наполнился солнечным светом. Шестеро пожилых господ вошли в зал, одномоментно приподняли свои цилиндры и поклонились в сторону гроба. Шестеро старперов, которые подрабатывают тем, что пять минут с постной рожей пройдутся рядом с катафалком, погрузят на него гроб, потом снимут и поставят на землю у могилы. Их даже нельзя назвать носильщиками.