Живи и не бойся

На изящном белом столике стояли бокалы с аперитивом. Дамы предпочитали белое вино и шампанское, а мужчины брали виски. Максим особенно не участвовал в разговорах, молча наблюдая за Валери и лишь изредка вставляя словечки в беседе с Бернардом, Дюраном и Жераром. Ему только досаждал встревоженный вид матери, которая словно контролировала его каждое слово. Она беседовала с Катрин и Валери о летней моде, а сама внимательно наблюдала, не слишком ли резко высказывается Макс. Он удивлялся и в детстве такому контролю, но со временем понял, что всеми силами Алис пыталась доказать родным, что хотя, по их мнению, она сделала ошибку, что вышла замуж за русского, её единственный сын вырос настоящим французом.

Зато дядя Бернард выглядел именинником. Каждое слово сына он встречал с понимающей широкой улыбкой и блеском в глазах, словно Жерар рассказывал что-то новое, чего он ещё не слышал.

– А что тебя удивило в Багдаде, Жерар? – с вялым интересом спросил Дюран, потягивая виски. – Мы чего-то не знаем об арабах?

Жерар пожал плечами.

– Здесь мы их не замечаем, не интересуясь их культурой, а там всё наоборот – сам боишься попасть впросак, не зная чужих обычаев.

– И чем это может грозить, если ты сделаешь что-нибудь не по правилам?

– Если нечаянно обидишь хозяина заведения, то вместо кофе тебе принесут воду, и больше ты ничего от них не добьёшься, – со смехом заметил Жерар, – я прав, Макс?

Максим замечтался, глядя на Валери, и едва услышал последнюю фразу.

– Согласен, обычаи иракцев весьма занимательны. Например, мы не знали, что пожимать руку и смотреть в глаза – признак дурного тона. А если дорожишь дружбой человека, то после рукопожатия надо поцеловать свою ладонь, а потом дотронуться до своего лба.

– Я смотрю, ты не просто рисовал, а ещё и успел с кем-то познакомиться? – спросил Бернард.

– Да, было дело, – уклончиво ответил Макс. Ему не хотелось много рассказывать о себе, зато Жерар с увлечением поведал и об американской базе, и о бравых военных, которые везде сопровождали французских журналистов.

– Могли бы просто дать нам оружие, мы бы и сами не испугались, – чуть-чуть красуясь, добавил Жерар, – но порядок есть порядок.

Максу было немножко смешно видеть, как хвастается брат, но он его не осуждал – показать себя в выгодном свете – это нормально для французов, хотя сам Макс этого не любил.

– Бернард, тебя можно поздравить, твой сын стал почти военным, – поднимая бокал в приветственном жесте, произнёс Дюран, – всё-таки командировка в Багдад – это не увеселительная прогулка.

– Ты прав, – с достоинством ответил Бернард, – и я горжусь сыном. Как нарочно, во время пребывания в Ираке Жерара и Макса случился очередной теракт. Хорошо, что Катрин и Алис об этом узнали только тогда, когда мальчики вернулись.

– И что же случилось, Жерар? – с любопытством в глазах спросил Дюран.

– Ну-у, – замялся брат, – я прибыл на место, когда террористы были уже мертвы. Честно говоря, я страшно испугался за Макса. Он меня не послушал и без охраны отправился на рынок – рисовать местных. Повезло, что рядом оказался профессионал, который уложил обоих террористов.

– Какой такой профессионал? Кто-нибудь из американцев? – уточнил Бернард.

– Нет, русский.

– Откуда там русские, да ещё военные профессионалы? – Бернард наклонился вперёд, почувствовав жареный факт.

– Там много русских специалистов, а охраняют их, вероятно, ребята из частных компаний. С одним из них я случайно встретился в чайхане. Мы только заговорили, как снаружи раздался взрыв…

Макс рассказывал о случившемся, а сам краем глаза заметил, как женщины прервали беседу и стали внимательно слушать его рассказ. Алис и Катрин сидели нахмурившись, а Валери сначала крутила в руках браслет, а потом вдруг замерла, вглядываясь в его лицо.

– Почему ты вышел вслед за русским, Макс? Неужели тебе не было страшно? – наконец, спросила она. Её крупные табачные глаза смотрели тревожно и так участливо, что Макс почувствовал жар в груди, как в первый раз, когда она ответила на его поцелуй…

– Я решил быть осторожным, но любопытство погнало меня наружу, – с усилием отвлекаясь от собственных мыслей, ответил он.

– Безрассудство, – проворчал Бернард. Он был явно недоволен, что не Жерар был главным действующим лицом в этом происшествии.

– Однако мы засиделись, прошу вас в столовую, – Катрин как радушная хозяйка пригласила всех за стол, где гостей уже ждало горячее.

Немного отведав вкусной стряпни хозяйки и не забыв похвалить её кулинарные способности, мужчины снова заговорили о делах. Бернард поведал, что хочет выпускать журнал и на английском. Дюран одобрительно покивал, но, заметив, что прекрасный пол заскучал, решил перевести деловой разговор в шутку. Посыпались всем знакомые остроты, которые женщины знали наизусть, но им было приятно внимание, а потому над каждой шуткой они заливисто смеялись.

– Ох уж эти англичане, – отдуваясь от сытного блюда, проговорил Бернард, – лучшее из того, что есть между Англией и Францией – это море, как говаривал Дуглас Джерролд. И это единственный англичанин, с которым я согласен.