Живи и не бойся

"Здравствуйте, Николай Константинович! Меня зовут Михаил Елагин. Не удивляйтесь, что у нас одна фамилия. Да, мы дальние родственники. Позвольте мне не углубляться в наше фамильное древо, чтобы не утомлять Вас подробностями нашего родства. Не это главное для меня, а то, что среди множества расстрелянных и замученных в советских лагерях из нашего древнего рода почти никого не осталось. Я знаю, что Ваш дед и полный тёзка Николай Константинович Елагин не поверил в «счастье», которое должно было наступить после революции и уехал во Францию. К сожалению, мои предки остались и почти все погибли.

И если бы не война, то неизвестно что было бы и с нашей семьёй. Мой отец Евгений Васильевич в первые дни войны ушёл на фронт. Через два года мы получили похоронку. А после войны мама так и осталась в деревне Архангельской области.

Теперь немного о себе. Я выучился и работал архивариусом, поэтому смог по архивам проследить нити нашего рода и чудесным образом нашёл Ваш адрес. Теперь, когда можно не опасаясь общаться со всем миром, хочу пригласить Вас к себе в гости. Вдруг Вы скучаете и хотите побывать в России, но не решаетесь. А так Вы будете знать, что здесь жили не только Ваши предки, но и сейчас живут люди, которые будут рады встречи с Вами. И один из них Ваш покорный слуга Михаил Елагин (ныне священник отец Михаил). 12.10.2010 год"

– Папа, ты ответил ему?

Отец отрицательно покачал головой.

– Почему?

– А что отвечать? Я не хотел тогда ехать и мне стыдно было его разочаровывать. Пусть думает, что письмо не дошло.

– Зачем же тогда мне показываешь его через три года?

– Оно не даёт мне покоя… Я хочу туда поехать, но, знаешь… когда тебе уже за шестьдесят и ты дальше своего города никуда не выезжал, решиться на такое путешествие не так-то просто.

– А чего ты хочешь от меня? Чтобы я поехал?

– Не знаю… Решай сам, я не буду ни на чём настаивать.

Максим задумался.

– Вот что… Сейчас мне всё равно надо ехать в командировку на Украину, – отец вскинул удивлённо голову, – а потом, может быть… Да, кстати, мне нужны деньги на поездку. Бернард разозлился на меня за вчерашнее, – Макс смущённо почесал голову, – и сказал, чтобы я ехал за свой счёт. А у меня денег не осталось. Одолжишь?

– Возьми там, в столе… – махнул рукой отец, – бери больше, можешь не возвращать. Я всё равно пропью…

Было больно слышать такие слова.

– Отец, – он приобнял его за плечи, – давай договоримся, что каждый из нас что-то пообещает: ты обещаешь не стать пьяницей, а я даю слово, что съезжу в эту… – Макс посмотрел на конверт, – деревню Каф-та-но-во. Ладно? А потом, если мне понравится, съездим вместе. Договорились?

Отец уже смотрел веселее.

– Договорились. Кстати, я был на Украине ещё в девяностых годах, мне там очень понравилось. А какие там девушки красивые…

– Меня сейчас девушки мало интересуют, да здесь и своих хватает, но в целом звучит обнадёживающе.

Соорудив на скорую руку лёгкий ужин, Макс накормил отца, с удовольствием поел сам и отправился домой, чтобы начать собираться в дальнюю дорогу. Было волнительно думать, что он поедет наконец-то в ту часть земли, которая совсем недавно была Россией. Значит, там русские люди, русский язык, привычки, обычаи, о которых он читал, но почти не встречал в жизни. Это был другой мир, который его манил и немного пугал. Макс смутно опасался, что, однажды уже переступив черту этого мира, он не захочет возвращаться обратно. Но всё его естество противилось этому, потому что одновременно с этим он ощущал себя французом до мозга костей… Стоп… Вот только это он ненавидел…