Живи! Разговор с самоубийцей

Я его нашла. Знала, что это унижение, но я не могла без него. Он обещал подумать две недели. Эти две недели я жила надеждой. Молилась по ночам, чтобы вернули мне его. Через две недели он позво­нил и сказал, что все...

Помылась, оделась красиво. И выпила все та­блетки, что были дома. Он приехал, хотя собирался гулять с другом ехать, но очень сильно беспокоился и решил поехать ко мне. Хотя не думал, что я такое смогу сделать. Смогла. Как будто кто-то шептал, что выхода больше нет, что жизнь закончена. Открыла дверь и больше ничего не помню. Врачи откачали, сказали, что если бы еще чуть-чуть — и все, я бы не проснулась...

Полгода жутких кошмаров, мне казалось, что враг стоит рядом и смотрит на меня, иногда был го­лос в голове, что все кончено, что все будет плохо. Что любви больше нет. Это было ужасно. Во время моего отравления я видела врага — он смотрел мне в глаза и было жутко страшно. Я понимала, что я умер­ла. И врачи говорят, что была смерть. Но ОН звонил моим верующим друзьям и говорил, что случилось, и просил молитв. Когда я очнулась, я знала, что мой батюшка не сможет ко мне приехать, так как сломал себе что-то (уже не помню что). Полгода или чуть больше был жуткий страх, я боялась спать, так как я боялась видеть врага, и боялась дня — ОН был не со мной.

Все, что я видела после отравления, врачи объ­ясняли действием таблеток. Но мне посоветовала подруга рассказать все батюшке, что я вижу свой день накануне ночью (это было ужасно, я знала, что будет происходить завтра, вплоть до минуты), я боя­лась ночи, я боялась дня. Хотя в то время я уже ис­поведовалась каждую неделю, и за меня много людей молилось. Я рассказала батюшке о том, кто ко мне приходит и что он мне говорит, и все прошло.

Переживала очень долго — три года. Мужчин вообще не видела вокруг, просто не видела. Хотя не­которые предлагали свою дружбу. Бредила им. Гово­рила с ним. Когда узнала, что у него девушка, рыдала прямо в гостях. Рыдала везде все эти три года — в мет­ро, в гостях, дома, на учебе. Поддерживал батюшка и друзья. Они до сих пор помнят то время и говорят, что это было что-то.

Потихоньку стало легче, то есть я о нем пом­нила всегда, но я уже не плакала так часто. Мама просила больше не влюбляться, так как я всех на­пугала сильно. Три года меня не было и полгода я вообще не помню. Вот он рядом — вот таблетки (это было летом), вот новый год. Что было между таблетками — только враг с его глазами. И больше ничего. Хотя я училась — ходила в университет, как-то жила. Но многие считали меня ненормальной. Я даже смерть близкого человека не восприняла, а я не могла ничего чувствовать тогда, как зомби бы­ла — в мыслях только то, что его нет рядом. Потом был страшный разгул, я ничего не чувствовала, я не понимала, почему блуд — это грех. Хотя я ходила в храм регулярно, но... так было. Остановила только болезнь, просто поняла, что или я себя окончатель­но убиваю сама, или нужно что-то делать. И как будто пелена спала с глаз.

Я не знаю, как я выкарабкалась. С Божией помо­щью. По молитвам моего батюшки и благодаря моим друзьям.

Если с вашими близкими происходит такое — нужно их поддерживать. Нужно, чтобы смотрели за тобой в этот момент, прятали лекарства, сидели око­ло твоей кровати, когда дико страшно. Следили, что­бы не навредил себе человек, если дошло до само­убийства (ведь враг так просто не отпустит, он тоже борется за душу). Самоубийство — это не просто рас­стройство и переживание. А когда человек уже на­ложил на себя руки и его спасли, он перешел грань. Он уже попрощался с жизнью. И его нужно научить жить дальше. Я так это вижу. Потому что даже поход в библиотеку и на лекцию был подвигом. Даже простое преставление ног — подвиг. Так как душа больна, она обожжена и степень ожога от греха и блуда и гре­ха самоубийства. Ее целенаправленно подводил враг к такому шагу...

Сейчас мне 29 лет. Летом я вышла замуж за че­ловека, которого люблю по-настоящему. Я понимаю, что то была страсть. И еще я поняла, что уход любого человека можно пережить, а вот когда Господа нет в душе — это смерть.

Мы не виделись с тем парнем много лет. А не­давно столкнулись, и он ответил на мое приветствие. Все чувства вспомнились у меня — все: и боль, и радость. Начали общаться, разговаривать иногда, (я даже не мечтала об этом тогда, когда он ушел). Он рассказал о своей новой любви. Они расстались три года назад, он хочет ее вернуть и сейчас начал актив­ные действия. Мы даже поговорили об этом.

Он меня тоже помнит. Но он все время хотел меня обидеть. От этого было больно. Ведь хочется со­хранить о человеке светлую память, а не боль обиды.

Мы совершенно разные. Хотя это он — его глаза, лицо, руки. Мы совершенно не понимаем друг друга.

Я еще потом думала: и стоило вот так портить себе жизнь? Даже не портить, а просто украсть у себя жизнь?! Сколько времени я потеряла из-за совершен­но чужого человека. Я вообще могла умереть. И в моей жизни бы не было сейчас моего мужа. Моей любви...

Наташа М., 29 пет