Живи с молнией

- Ну, а мы что станем делать? Проглотим это и будем сидеть, не раскрывая рта?

Траскер молчал, продолжая взволнованно шагать по комнате; наконец Эллен спросила, не поднимая глаз:

- А что вы можете предложить, Эрик?

- Не знаю! Наверное, что-нибудь не слишком разумное, например дать Ригану по морде. - Он взглянул через залитую луной улицу на свой домик.

В кухне светилось окно - очевидно, Сабина все еще возилась с посудой, а на втором этаже, в спальне, виднелся слабый отсвет лампы, которую зажигали в холле, чтобы не оставлять Джоди в полной темноте. Там, за этими окнами, находились его жена и сын - единственное, что было у него на свете. Ни дом, ни обстановка не принадлежали ему целиком. Казалось, на каждом предмете было клеймо: "взято в долг". За душой у Эрика не было ничего, кроме двух дорогих ему человеческих существ, а это - самая хрупкая и уязвимая собственность на земле. Какое же он имеет право призывать к бунту и вступать в единоборство с Риганом?

- Вы, конечно, ни минуты не сомневаетесь, что Хьюго уволен только потому, что он еврей, не правда ли? - спросил он через плечо.

- Это ясно, - с яростью сказал Траскер. - Разве иначе мог бы Риган убедить попечителей в нелояльности Хьюго, не имея к тому никаких доказательств? Разве мог бы он представить обычный роман с девушкой как нечто грязное и безнравственное? Стоит сказать "еврей", как они поверят чему угодно. Наши попечители отнюдь не дураки, но как только антисемитский вирус попадает им в кровь, самые умные люди начинают верить всякому слову тех, кого в душе считают зловредными кретинами. Конечно, все обернулось бы иначе, будь Фабермахер позубастее, как другие. Но наш Хьюго какой-то пришибленный. Он вроде калеки. В чем-то он очень силен, а в других отношениях слабее ребенка. Никогда не знаешь, от чего он вдруг может пасть духом. Черт возьми, если б только у него хватило смелости защищаться против Ригана!

- Но ведь он всегда может вернуться в Колумбийский университет, заметила Эллен.

- Разве в этом дело? - огрызнулся Траскер. Он был сейчас так раздражен, что посмотрел на жену почти с ненавистью. - Он всегда может и горло себе перерезать!

Эллен взглянула на него, даже не пытаясь скрыть обиды.

- Ладно, Джоб, я только хотела...

- Я отлично знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь облегчить мне возможность сидеть сложа руки и держать язык за зубами.

- О, она совсем этого не думала, - вмешался Эрик.

Траскер отмахнулся.

- Вы ничего не понимаете. Она считает, что раз я физик, ученый, то должен быть отчаянным смельчаком. Когда я ей как-то сказал, что дрался всего раз в жизни и то из-за теории квантов, она чуть не плюнула мне в глаза.

- Джоб, ты говоришь глупости, - спокойно сказала Эллен, не отрываясь от вязанья. - Девочки, посуда вымыта?

- Ох, мама, - захныкала Нэнси, - ты нас весь вечер гоняешь из комнаты в комнату, точно мы маленькие!

- Если посуда вымыта, - невозмутимо продолжала Эллен, - то отправляйтесь наверх и ложитесь спать.

- Пусть остаются, - потребовал Траскер. - Раз я говорю глупости, то пусть они наконец убедятся, что я действительно дурак.

- Если хочешь непременно мучить себя, - пожалуйста.

- Это ты меня мучаешь, ты считаешь, что я всегда должен с чем-то бороться. Думаешь, я забыл, как ты не впустила меня в дом в ту ночь, когда казнили Сакко и Ванцетти, потому что я не подписался под петицией об их освобождении? Я ведь слышал, как ты плакала, когда наступил час, назначенный для казни.

- Это было так давно, - спокойно возразила она. - И если я так относилась к Сакко и Ванцетти, да и ко многому другому, то лишь потому, что я с детства привыкла верить в некоторые вещи. Но с той ночи я больше ничего уже от тебя не требовала. Ты ведь сам знаешь.

- Да, ты не требовала, ты только поощряла меня верить всякому вздору, вроде того, будто я настолько непримирим, что мне нельзя ввязываться ни в какую борьбу; это как дети говорят: "держи меня крепче, а то я его убью". Ты оказала мне плохую услугу, Эллен. Даже если я сам этого хотел, все равно, это плохая услуга.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

- Тогда поступай, как тебе угодно, Джоб.

- Ну, так вот что. Я отвечаю за то, что сегодня произошло с этим мальчиком. Я уговорил его приехать сюда, а теперь даже не встал на его защиту. Я сию же минуту иду к Ригану.

Эрик увидел на лице Эллен улыбку, но странно: в этой улыбке не было и тени гордости за мужа, одна только жалость.

- Ты прав, Джоб, - сказала она обычным тоном. - Ты отвечаешь за этого мальчика.

- Значит, мы понимаем друг друга, - упрямо сказал он.

- Постойте, - вмешался Эрик, - не будьте же, в самом деле, дураком. Если вы хотите с ним бороться, не ходите один. Среди преподавателей найдется человек сорок, которые стремятся восстановить справедливость на нашем факультете. Почему бы не поговорить с ними? Они готовы умереть, но добиться своего. Если вы пойдете против Ригана один, вас, вероятно, просто уволят, и что вы этим докажете?

- Нет, - сказал Траскер, - это мой долг.

- Тогда пойдемте вместе. Мы оба несем за Хьюго ответственность.

- Не надо, - сказал Траскер, отстраняя Эрика.