Живи с молнией

- Я тоже всегда представлял себе нечто подобное, и даже когда убедился, что так не бывает, мне все-таки казалось, что если я сделаю важное открытие, непременно будут греметь оркестры. - Он на секунду задумался. Собственно говоря, каждому эксперименту сопутствует своя великая минута, только она проходит прежде, чем успеваешь ее заметить. И, если вдуматься, разве может она наступить в конце опыта? Ведь когда получаешь хороший результат, его столько раз надо проверить, что всякая радость неизбежно тускнеет. По-моему, у нас с вами великая минута была в тот раз, когда мы впервые обнаружили нейтроны... накануне того дня, когда мы приступили к опыту.

- По-моему, тоже, - медленно сказал Эрик. - Но в тот день мы говорили о других вещах, и, пожалуй, они нам представлялись важнее, чем нейтроны.

Тот бурный день казался таким далеким, что извиняться за сказанные тогда слова сейчас было бы глупо. Хэвиленд, по-видимому, совсем не помнил обиды. Он лениво перелистывал страницы дневника, и в позе его чувствовалось полное отдохновение.

- Сейчас нам нужно сделать следующее, Эрик, - сказал он. - Запереть лабораторию, пойти домой и день-два поспать. Потом мы с вами встретимся, просмотрим все наши материалы и постараемся их осмыслить. Что вы на это скажете?

Хэвиленд впервые назвал его по имени, причем так непринужденно, что только мгновение спустя Эрик осознал это, и к сердцу его прихлынула теплая волна. Ему предлагали дружбу, и он понял: теперь он в свою очередь должен скрепить ее таким же точно жестом.

Но он не мог собраться с духом. Хэвиленд, заметив его колебание, бросил на него быстрый взгляд. Эрик сам удивлялся своей скованности. Ему до смерти хотелось принять предлагаемую дружбу, но он не мог поверить, что Хэвиленд так легко, так быстро простил ему все. Он был горд, счастлив и очень смущен. Усталые глаза Хэвиленда пристально смотрели ему в лицо, и Эрик почувствовал, что краснеет.

- Может быть, вы хотите еще что-нибудь сказать, Эрик? - спросил Хэвиленд.

- Нет... - Он хотел ответить ему таким же дружеским обращением, но оно застряло у него в горле, и он только покачал головой.

- Вы уверены?

- Да, по-моему, все уже сделано. - Ему пришлось опустить глаза под пристальным взглядом Хэвиленда. Он немного помолчал, делая вид, что перелистывает диаграммы. - Мне кажется. Тони, мы можем официально заявить, что опыт закончен.

Он поднял глаза, чтобы посмотреть, состоялось ли примирение, и по выражению лица Хэвиленда понял, что состоялось. Эрик хотел было что-то добавить, но беспомощно развел руками и засмеялся.

- А, черт! - сказал он. - Ну и негодяй же вы.

Тони тоже засмеялся.

- Сукин вы сын, - сказал он ласково и с некоторой грустью. - Очень может быть, что вы погубили мою жизнь. Давайте-ка уйдем отсюда к черту, пока я вас не стукнул как следует.

- Если б две недели назад вы не согласились продолжать работу, я бы вас убил, - сказал Эрик.

- Пошли домой. Мы опять пускаемся в разговоры.

- Может, вы еще что-нибудь хотите сказать. Тони? - спросил Эрик.

- Нет. - Хэвиленд встал и вздохнул. - Ровно ничего.

2

Беспокойство, сквозившее в голосе Лили, чувствовалось даже по телефону.

- До сих пор не пойму, что с вами случилось, - сказала она. - Три недели тому назад вы вдруг сорвались с места и исчезли, даже не попрощавшись.

Тони сидел в кровати в своей квартире, прижав плечом телефонную трубку к уху; на коленях его лежала развернутая книга записей. Ночь была жаркая и влажная. Обычно в это время с реки дул ветерок, но сегодня стояла томительная духота. Все окна были распахнуты настежь, но бахрома штор даже не колебалась. А на Южном побережье, подумал он, свежий морской ветерок трепал бы сейчас край одеяла.

Слушая Лили, Тони ясно представлял ее себе в библиотеке Дональда.

- Какая там погода. Лили? - спросил он.

- Ничего, - сказала она нерешительно. - А почему вы спрашиваете?

- Просто интересно. Здесь убийственная жара.

- И это все, что вы можете сказать? - грустно спросила она. - Я хочу сказать - это ваш ответ?

- Что же еще можно сказать. Лили?

- Не знаю, - призналась она. - Сколько я ни звонила вам домой, никто не отвечал. Когда я звонила в лабораторию, вы всегда оказывались заняты. Вы больше не хотите со мной разговаривать?

Она как будто совершенно забыла об их последнем разговоре. Она уже не помнила, что сама же отказалась от него. Обстоятельства вынудили Тони забыть о ней на целые три недели, и вот она снова бросилась за ним вдогонку. Можно ли вообще любить ее после того, как разгадан управляющий ею тайный механизм, спрашивал себя Хэвиленд. Любовь требует ответной любви, но любовь должна включать в себя уважение и восхищение. А в основе того чувства, которое питала к нему Лили, не было ни того, ни другого. Ей-то, может быть, казалось, что есть, но он разбирался в этом лучше, чем она.