Живи в моих снах

Валерка просчитался, одураченный собственными представлениями о жизни и людских взаимоотношениях. Роман Льва и Берты был ярким и скоротечным. Берта убеждала, что серьезные отношения ей не нужны, а Лев не претендовал на них, не клялся в вечной любви и всегда был честен. Туманов принял за чистую монету показное равнодушие девушки, исключив вероятность кокетства и жеманства. Получив вызов в США, он непринужденно сообщил Берте о скором отъезде и расставании. Легкие и приятные отношения мгновенно превратились в кошмар: Берта кричала, требовала объяснений, угрожала расправой. Чтобы избавиться от назойливой пассии, Лев признался в несуществующей измене. Задумка оказалась верной, и оскорбленная предательством девушка оставила его в покое.

Берта встречалась с подругами, рьяно обсуждала мерзавца, обманувшего ее доверие, и охотно принимала их утешение и сочувствие. А в один прекрасный день поняла, что беременна. Несмотря на обстоятельства, Берта решила сохранить малыша, навсегда вычеркнув его непутевого папашу из жизни. Семья Колосовских лишила Льва права знать о Мише и участвовать в его воспитании…

День клонился к вечеру. Облака повисли серой неподвижной массой, вытеснив весенние солнечные лучи. Миша спустился в паркинг и увидел возле своей машины Туманова. Его высокую статную фигуру он узнал бы из тысячи. Лев Данилович прислонился к водительской двери, преградив Мише путь. Несмотря на вальяжную позу со сложенными на груди руками, в глазах Туманова читалась неуверенность. Миша взглянул на него полным ненависти взглядом, развернулся и пошёл к выходу. Он сплюнул сквозь сжатые зубы и пробормотал что-то под нос.

— Миша! — позвал Лев Данилович, едва поспевая за ним. Их тяжелые шаги отдавались гулким эхом под бетонными сводами парковки. Михаил не оборачивался, ускоряя шаг. В нем кипели гнев и возмущение поступком Туманова. Неужели он надеется на прощение?

Миша распахнул дверь и оказался на улице. Весенний воздух окутал прохладой и свежестью, лаская разгоряченную кожу. Он ступил на дорожку, ведущую к скверу, когда за спиной раздался лязг закрывающейся двери.

«Че-е-е-рт! Неугомонный хрыч!» — подумал Миша и ускорил шаг.

— Миша! Погоди, остановись! — задыхался Туманов, крича в спину Мише. Его сиплый, дрожащий голос звучал совсем близко, как назойливая муха.

Преследующие шаги не заглушались автомобильными гудками, скрипом проезжающих мимо колясок и велосипедов, детским плачем…

«Надо покончить с этим,» — решил Миша и обернулся. Его лицо вытянулось от увиденного: бледный как полотно Туманов ковылял вдоль тротуара, держась за сердце. Он дошёл до ближайшей лавочки и рухнул на неё, теряя сознание.

— Твою ж мать! Лев Данилович, что с вами? — воскликнул Миша.

В считанные секунды он оказался возле Туманова. Высокий, сильный, властный мужчина лежал перед Мишей, беспомощно протягивая руки. Его щеки запали, черты заострились, а во взгляде читалось страдание. Миша вызвал скорую помощь, несмотря на слабый протест больного. Тот отрицательно покачивал головой и пытался подняться.

— Лежите! Я вызвал скорую. Не хватало ещё вам умереть на моих руках для полного счастья! — сетовал Миша. Он чувствовал тяжесть плывущих грозовых туч, будто они опустились прямо ему на плечи.

«Не умирай, только не здесь, не возле меня…» — мысленно умолял Михаил Туманова. Раскаяние Льва Даниловича угадывалось во взгляде, жестах и отчаянных попытках объясниться с ним.

— Пожалуйста, не делайте себе хуже, не нужно садиться. — Смягчился Миша. Он взял Туманова за руку, прекращая тем самым попытки сесть.

Мише приходилось объяснять любопытным прохожим, что ситуация под контролем, и помощь едет. Про себя же думал, что ни черта не контролирует, держа в своих ладонях ослабевшую руку Туманова.

Скорая приехала на удивление быстро. Врач попросил Мишу отойти в сторону, бодро закатал рукав рубашки Туманова и впрыснул препарат.

— Молодой человек, у вашего отца сердечный приступ, помогите нам транспортировать его в машину. — Сказал доктор Мише, застывшему от удивления.

Сигнал скорой помощи заглушал автомобильные гудки, чужие голоса и шаги… Даже раскаты грома растворились в тревожном вое сирены. Миша держал за руку Туманова, лежащего на носилках, и с ужасом всматривался в его черты, впервые находя в них сходство с собой.

Лев Данилович, угадав мысли сына, сжал его руку и хрипло прошептал:

— Я твой отец…

Глава 23

Михаил никогда не думал о своей жизни так много, как в последнее время. Ощущение беспомощности перед обстоятельствами не покидало его, вытесняя уверенность в себе и смелость. Профессиональный спортсмен, Миша не знал страха, выходя на ринг с самыми сильными противниками. Он занял все поверхности своей квартиры кубками, завесил стены медалями, а когда место закончилось, ушёл из спорта в статусе чемпиона Европы по восточным единоборствам.

Теперь же фортуна отвернулась, позволяя роковым случайностям управлять его жизнью.