Живодерня

Чукча стоял в сторонке, чтобы не мешать.

"Зачем нам Чукча?" – подумал Илья. Новый доктор сделал в вену Илье укол. Закружилась голова, стало вдруг легко и приятно, страх улетучился, захотелось поговорить, рассказать кому-нибудь все, что наболело, раскрыть душу… Хотел сказать им, что все они прекрасные, светлые люди и он всех их любит, просто они запутались… Да, в сущности, и Китаец наверняка человек очень хороший!..

Александр Лазаревич внимательно посмотрел на просветлевшие глаза Ильи. Илья хотел заговорить… Сказать все это!..

– Начали, – вместо него сказал Александр Лазаревич и нажал красную кнопку.

В ту же секунду тело Ильи подбросило. Боль была нестерпимой, она достигла самых отдаленных уголков его организма… но мгновенно прошла. Илья не успел даже понять, что случилось. Находясь в одурманенном состоянии, он имел замедленную реакцию. Дальше удары шли один за другим, тело Ильи выгибало в лютых мучениях. Он дико орал, выл, извивался…

Илья сидел на кровати, тупо глядя на лежащего перед ним Кирилла. Когда и как он попал в палату, он не знал, не помнил. Воспоминания о процедурной были смутными. Запомнился разговор с врачом и все то, что было до двери процедурной, но вот дальше… дальше все тонуло в какой-то мути… только ощущение чего-то гадкого и отвратительно неприятного, как бывает, когда просыпаешься после ужасного сна и стараешься вспомнить, что там было, но не можешь…

Илья потер лоб.

– И давно я тут сижу? – спросил он у отдыхающего Кирилла.

– А ты чего, не помнишь?

– Да не очень, – признался Илья.

– Часа полтора. Тебя, чего там, наркотой какой-то шмыгают? Ты с такой довольной физиономией пришел, что я тебе позавидовал. Может, я в следующий раз вместо тебя?

– А что, здесь девочка какая-то есть? Я, когда выходил, видел девочку.

– Это, наверное, дочка заведующего отделением, – ответил Кирилл.

Илья чувствовал внутреннюю опустошенность: что-то с ним случилось, но он не мог понять что. Он поднялся и вышел в коридор.

Около туалета возник стихийный несанкционированный митинг обиженных вкладчиков, но Харя быстро разогнал его по углам. Илья остановился возле двери, ведущей в первую палату, и стал смотреть на безумных людей за решеткой.

Что могло объединять его с ними? Какая тайна? Ведь доктор сказал, что все они когда-то побывали под землей у чуди. Обычные человеческие лица. Если бы, конечно, не печать безумия, были бы совершенно обыкновенными людьми. Что объединяет всех их – цвет волос, рост, возраст?.. Почему на них пал жребий? Почему именно их чудь выбрала для ритуала, в чем их вина? И вот все они безумны. Один только Илья пока что по эту сторону решетки. Пока!.. От этой мысли становилось жутко. Еще только вчера, когда Илью привезли, ему казалось, что он достиг низа, последней ступени, оказавшись в психбольнице. Казалось бы, куда ниже? Ан нет! Вот она, эта ступенечка, этот приступочек. Вот только шажочек один сделать в безумие, и тут с удовольствием помогут. Возьмут нежно под ручку и – раз… И ты в безумии. У них громадный опыт по борьбе с инакомыслящими в советское время, теперь – на службе у мафии.

Один из обитателей палаты слез с кровати и, подойдя к решетке двери, бессмысленным взглядом голубых водянистых глаз стал смотреть на Илью в упор. Взгляд его напомнил Илье взгляд психиатра, такой же настырный, так же было под ним неудобно и неуютно. Псих в углу у окна, огромный, косматый громила, внезапно возбудившись, заорал и запрыгал на кровати, но стоявший у решетки больной не обратил на это никакого внимания. Что он видел в глазах Ильи или, быть может, что старался внушить или сказать?..

Илья отошел от двери. Он больше не мог вынести этого взгляда.

Глава 2 ДВЕРЬ ПРОЦЕДУРНОЙ

(На что жалуетесь?)

На следующее утро повторилось то же самое. Сначала Чукча привел его в кабинет Александра Лазаревича. "На что жалуетесь?" – спросил врач. Потом прошли в процедурную… И тут, увидев красивое ложе, аппаратуру, красную кнопку… Илья вдруг все вспомнил, вернее, вспомнил не он, его организм, а потом и внезапно прорезалась память. Он с жутким воплем бросился из процедурной. Но Чукча успел сделать ему подсечку – Илья грохнулся на четвереньки. Чукча, заломив ему за спину руки, второй рукой схватил за волосы. Этому ментовскому приему санитар научился в колонии строгого режима; это было единственное, чему научили в колонии за четыре года. Нестерпимо громко орущего, вырывающегося Илью завалили на ложе и пристегнули ремнями. Он напрягся всем телом, обезумевшими глазами обводя комнату…

– Быстрее двойную дозу! – приказал Александр Лазаревич.

Тут же откуда-то появился доктор Пинчер со шприцем и вонзил иглу под кожу…