Живое дерево

Крик Николая на бычка произвёл обратное действие. Он перестал слушать брата, задрал хвост и, всем своим существом выражая страх перед слепнями, устремившимися в атаку на беззащитного бычка, ринулся к лесу. Всё быстрей и быстрей. Николай натянул так верёвочные вожжи, что они не выдержали и оборвались. Телега прыгала на ухабинах; казалось, ещё немного — и разлетится на мелкие части. Её бросало из стороны в сторону; она стонала, дребезжала при каждом ударе в очередной колдобине.

Юра прыгал вместе с телегой, держась за перекладину. Николай отчаянно кричал на бычка, отлично понимая, что кричать бесполезно. Никогда Юра не думал, что бычок умеет так быстро бегать. Его словно жгли раскалённым железом, так он торопился к лесу. Лес был недалеко; Николай спрыгнул с телеги и упал. Бычок бросился в спасительные кусты, ломясь сквозь них, срывая гнилые пни, подминая мелкую лесную поросль. Юру хлестали ветки, а он, прижавшись к перекладине, никуда не смотрел.

Телега цепляется колёсами за осину, бычок, всё ещё вздрагивая и ошалело махая хвостом, взмыленный и непреклонный в своей решимости продолжать бег, дико водит налитыми кровью глазами, тяжело дышит, дёргает несколько раз телегу и смиряется.

— Юрка! — кричит Николай, но Юра молчит; Николай подходит к бычку и гладит по его влажной спине. — Юрка! Где ты, Юрка?!

— А-а.

— Ты почему молчишь? — гневно спрашивает Николай.

— Я не молчу.

— Гляди у меня, мелюзга ты этакая! Беги на дорогу за верёвкой, а то кто ещё подберёт. Жми!

— А сам чего не подобрал? — Юра стороной обходит старшего брата. — Только и можешь разоряться!

— Кто? А ну! Какой шустрый! Смотри на него, господин какой! Вот я тебе куропаткино гнездо покажу! — показывает кукиш. — Не захотел этого? Не захотел? Вот!

— Дождёшься от тебя. В этом лесу, мой Колечка, ни одинёшенького гнезда нет.

Николай ошалело глядит на Юру, и выражение его глаз такое, как у бычка, спасавшегося от слепней. Он, оглядевшись и убедившись, что это именно тот лес, осторожно вынимает из ярма занозу и протягивает Юре. Но Юра не торопится брать, а отходит на несколько шагов дальше. Он знаком с этим приёмом своего брата: протянет что-нибудь, а потом схватит за руку.

— Не бойся, — говорит брат.

— А я и не боюсь. И не таких не боялись.

— Меня не боишься?

— Тебя.

— Ах ты! — Николай срывается с места, но и Юру никто не держит за руку. — Ну, сопляк! Ну, погоди! Я тебе устрою козью рожу! Гнезда нет, он меня не боится, ну постой, славная матрёна! Гнезда нет! Пойдём, я тебе гнездо покажу, Фома неверующий! Идём!

Юра останавливается и идёт на расстоянии за Николаем. В лесу не так жарко, но всё же сухо, и пора давно пролиться дождю. На тальнике сидит пеночка и просит: «пи-ить! Пи-ить!» Ей отвечает другая пеночка — пеночка-трещотка: «тр-р-рр-рс! Тр-р-рр-рс!» Юра глядит на тропинку, глядит по сторонам, на старые трухлявые пни, на кустарник и не слышит, не чувствует себя, будто превратился весь он во что-то такое, что не говорит, а только глядит. Он идёт неслышно, чуть касаясь земли. Из-под самых ног с хрустом и непонятным булькающим хрипом поднимается тетерев, и у Юры от неожиданности ёкнуло сладкой болью сердце и перехватило дыхание.

— Тетерев, кто ты? — спрашивает он и жадно ловит звук улетающей птицы.

Николай остановился и показал на огромную валежину возле двух корявых берёз. Юра подошёл к берёзам, пристально поглядел на валежину и под неё, но гнезда не обнаружил. Он уже было подумал, что его разыгрывает Николай и надул по обычной своей привычке, как прямо из-под самых ног, задевая невольно вскинувшиеся руки крыльями, обдавая спёртым воздухом, шарахается серым комком в сторону куропатка.

— Ну? — засмеялся Николай и показал под валежину, где в маленькой, плохо вымощенной травой, пухом ямке притаилось семь крапчатых яиц.

— Я одно возьму? Положу под квохточку?

— Дура ты, кто гнездо разоряет? Через десять дней будет семь маленьких куропатёнков, и мы их возьмём домой.

— А я их буду кормить?

— А кто ещё? Мне недосуг, а Цыбульке доверь такое дело, так он загубит их. Правильно говорю? Пошли рубить пеньки. Эту валежинку брать не надо, она куропатку от дождя застит.

Вернулись к телеге. Николай стал сбивать топором пеньки. Юра сбегал за верёвкой и принялся помогать ему. Вскоре пеньков набралось целая телега. Николай нашёл старую, высохшую на корню берёзу и решил срубить её, но она была настолько сухой, что он притомился и сел отдохнуть.

— Полезай на вершину и качай её! — Николай поплевал на руки и подсадил Юру до первых веток. Юра взобрался на самую вершину.

Николай подрубил ещё, нажал плечом на ствол, и берёза затрещала и начала валиться. У Юры перехватило дыхание. От самых ног что-то поднялось к горлу, голове… зашевелились волосы и встали дыбом. Но вот берёза, ломая ветви и сучья на соседних деревьях, хрястнула оземь, и так сильно, что Юра слетел с сука, на котором сидел.

— Испугался? — спросил Николай.

— Ничего не испугался.

— Не мели, Емеля. Испугался. Не корчь из себя героя. Старика Шупарского выпустили. Он тебе покажет место, где Макар телят не пас.