Живое и мертвое. Ученик мага

— Вы никогда не сможете этого понять, господин старший пристав, — очень официальным тоном произнес молодой маг. — Я и сам не понимал до недавнего времени. И не поймете просто потому, что не допускаете, что я могу быть невиновен. По-вашему, я пошел против закона? А я против него не выступал. Жил спокойно своей жизнью и никого не трогал. И закон не нарушал, пока не вышло так, что по вашему закону я оказался вне закона. И что, мне за это вам в ножки поклониться и вину свою признать? Нет, господин старший пристав, я не стану признавать себя виноватым. Просто потому, что я ничего не нарушал. Пока не вышло так, что по вашему закону я враг. Вы нашли врага там, где его не было. Вы с вашим законом могли дать мне самую малость, чтобы я чувствовал себя счастливым и работал на вас. И рад был бы, что я на вас работаю. А вы, не задумываясь, отняли у меня все и поставили меня вне закона. Хотите, чтобы я теперь оправдывался? Не дождетесь.

И маг повернулся к приставу спиной, давая понять, что разговор окончен.

Ниро скрежетнул зубами и вышел вон. Не поймет он. Как же! Он и сам поставлен практически вне закона, хотя ничего не совершил. А почему? А потому, что иногда бездействие тоже преступление. И если в этом хоть на секунду усомнишься, то мысленно ты уже станешь преступником.

Пристав опустил ладонь на замок, накладывая печать.

Не стоило сюда приходить. Не стоило даже пытаться разговаривать.

Пантор слышал, как захлопнулась дверь, почувствовал, как снова активируется заклинание, делающее попытку к бегству невозможной. Разве что в окно прыгнуть, но окно было высоко, а, кроме того, на решетки, что стояли на окнах, пристав наложил печать еще в первый свой визит, превратив постояльца в пленника.

Прав был Винсент. Надо было бежать. Сразу. Вместе.

Но Ива, как она могла? Хотя, возможно, ее заставили. Наверняка заставили. Да и зачем бы ей это?

Жаль только, что он не сможет с ней попрощаться. Вот было бы здорово если бы она пришла сейчас к нему. Хоть под дверью постояла. Перекинулась парой слов. Услышать бы еще хоть раз ее голос.

В окошко что-то стукнуло. Пантор поднялся с кровати, подошел к окну, отдернул занавесь. Снизу в темноте угадывался девичий силуэт. Сердце забилось чаще. Неужели Ива?

Пантор отпер окно, прижался к решетке и позвал ее по имени.

Силуэт качнулся вперед.

— Это я, Лана, — донесся тихий голос снизу.

Сердце екнуло. Но не успел он расстроиться от осознания, что там внизу не Ива, как снова накатила радость.

— Лана, попроси ее… Попроси Иву, чтобы она пришла сюда, слышишь? Мне надо сказать ей кое-что.

Лана поколебалась и вышла из темноты вперед, под свет фонарей. Даже в желтом мерцающем свете лицо ее выглядело бледным.

— Нельзя, — тихо проговорила она.

— Почему?

Лана покачала головой, ничего не объясняя.

— Вам надо бежать, — зашептала она.

Голос девушки звучал очень тихо, Пантор едва угадывал слова.

— Это невозможно, — ответил он. — На дверях магическая печать. И нужен очень умелый…

— Я сниму печать, — перебила Лана. — Я знаю как. Меня учила госпожа. А госпожа владеет этим искусством лучше всех, кого я знаю. Ждите. Я скоро приду.

Сердце заколотилось с новой силой. Шанс, крохотный, но шанс на свободу снова замаячил в окошке в прямом и переносном смысле. Вот только, почему Ива названа «госпожой», и как вышло такое, что Лана владеет магией, хотя они с Ивой рассказывали обратное, Пантор не понял.

— Лана, — позвал он. Но силуэт снова скрылся в темноте.

Темнота стояла кромешная, и Лана шла на ощупь. Скорее, угадывала направление. А для того, чтобы попасть под окна несчастного молодого мага, нужно было не просто выйти из гостиницы, а обогнуть пару приросших друг к дружке домов. Странный город напоминал лабиринт. В темноте казалось, что выхода из этого лабиринта нету вовсе, но все же он был. И Лана научилась ориентироваться в нем, находить выходы.

Только интуитивно.

— Что ты здесь делаешь, девочка?

Услышав знакомый голос, Лана вздрогнула. Обернулась, уже зная, кого там увидит. Госпожа стояла рядом. Буквально в двух шагах. Как она умудрилась подойти так незаметно?

Вид у госпожи был настолько всепонимающий, словно она видела каждый шаг своей ученицы шагов на десять вперед. Будто понимала, что сделает Лана, даже если сама она для себя этого еще не поняла. Лана опустила взгляд, не зная, что ответить.

— Я сказала тебе не выходить, — в голосе госпожи появилась жесткость. — Ты поддаешься чувствам и ведешь себя глупо. Учти, глупость я прощаю один раз. А теперь возвращайся к себе и не вздумай даже приближаться к его двери. Тебе понятно?

— Да, госпожа, — упавшим голосом шепнула Лана.

— Из-за твоей глупости под удар может встать все дело, — сердилась та.

— Да, госпожа, — покорно повторила Лана.

Сейчас было лучше согласиться, все остальное потом.

Ива посмотрела на ученицу с прищуром, усмехнулась.

— Думаешь, я так наивна? Идем, девочка. Это для всеобщего блага.

— Какое благо? — думала Лана, шагая в темноте. — Для кого благо?

Госпожа не отставала ни на шаг. Вместе с ней поднялась наверх. Проводила до номера. И, пожелав спокойной ночи, закрыла дверь.