Живое море. В мире безмолвия

Он изобразил на бумаге, как подставки соединены между собой проводами, чтобы мины взрывали одна другую. Обедневшие создатели этого заграждения поставили также маленькие буйки на тросиках. Зацепишь винтом такой тросик, и мина взрывается.

Минные тральщики прочесали этот район три года назад; но недавно подорвалась одна из барж сетского муниципалитета, и подозрение пало на злополучные немецкие мины.

Мы пришли в Сет для рекогносцировки. Коварные сувениры были рассыпаны по неровному каменистому дну на глубине от шести до сорока футов; вода холодная и беспокойная. Взрывчатку засосало в ил между камнями; кое-где только взрыватели торчали. За шесть лет провода порвались во многих местах. Мины тянулись вдоль побережья на несколько миль; преобладающая глубина — двадцать пять футов; видимость очень плохая. Я рассчитал, что, если мы будем искать по старинке, пройдет не один год, прежде чем мы сможем уверенно сказать, что определили положение всех мин на минном поле площадью в семь с половиной акров. Мне вовсе не улыбалось потратить несколько лет подводной жизни на поиски примитивных мин в холодной мутной воде. Надо было изобретать что-то новое. Я предложил капитану Буррагу переоснастить ВП-8.

Граждане Сета дивились, глядя на наше судно. Появились новая мачта и две пятидесятифутовые стрелы, поддерживаемые вантовыми тросами. Все это было украшено разноцветными вымпелами. Пять фалов с яркими тряпочками через каждый ярд через блоки на стрелах спускались в воду. Расстояние между фалами — двадцать два фута; средний фал уходил за борт с кормы. За концы стрел были зачалены две лодки. В каждой из них сидело по матросу; у одного был запас белых буйков, другой держал багор.

Фалы оканчивались сорокафунтовыми свинцовыми грузилами, за которые держались подводные пловцы.

И вот мы принялись медленно крейсировать вдоль побережья. Ветер трепал флажки, офицеры на мостике давали команду потравить или выбрать фал. Матрос в лодке с левого борта оставлял за собой шеренгу белых буйков, затем судно круто поворачивало и шло параллельным курсом, а матрос в лодке с правого борта вылавливал буйки багром. Два месяца длилась наша операция.

Мы обезвредили четырнадцать мин и могли поклясться, что не пропустили ни одной. Пловцы-наблюдатели были распределены по фронту так, что внимательно осматривали каждый фут. Увидев мину, они выпускали наверх желтый буй. Флажки на фалах точно отмечали глубину, и офицеры на мостике, следя по гидрографической карте, давали команду приподнять или опустить наблюдателя, так что он всегда плыл в трех футах над дном. Курс меняли каждые полчаса, и пловцы чередовались в конце галса.

Мы очень гордились своим карнавальным судном. Из двадцати наблюдателей только двое ныряли прежде. Боясь, как бы новички не запутались в коварной сети минного заграждения, мы внимательно следили за ними. Все они быстро стали настоящими человекорыбами.

Когда пришла пора подрывать наши находки, новые аквалангисты получили самостоятельную задачу: подготовить к взрыву отмеченные буями мины. Они восприняли это задание как праздник…

Одной из второстепенных задач Группы подводных изысканий была в то время подводная фотография. Нас попросили заснять, как действуют «антиасдиковые пилюли»; в итоге появился на свет первый фильм о подводной лодке в ее стихии.

Асдик — это подводный эквивалент радара, ультразвуковой прибор, которым союзники выслеживали подводные лодки. В ответ нацисты придумали «антиасдиковую пилюлю». С преследуемой лодки выбрасывали маленькую коробочку, сбалансированную так, что она повисала в воде. Коробочка непрерывно выделяла пузырьки воздуха, имитируя шум работающего мотора; уловив его, преследователи обрушивали на ложную мишень град глубинных бомб. Достаточно было одной подводной лодке набросать побольше таких коробочек, и противнику казалось, что в пучине притаилась грозная эскадра.

Филипп Тайе нырнул с кинокамерой и занял позицию как раз на пути лодки. Она шла неглубоко, разбрасывая «пилюли». Тайе увидел, как из мглы возник установленный на носу лодки сетерез. Он проследовал мимо, за ним скользнул и исчез в толще воды корпус; два мерно вращающихся винта напомнили Филиппу игрушечные пропеллеры. «Пилюли» действовали в точности как предполагалось; но Филиппа гораздо больше поразила подводная лодка — никакого сравнения с инсценированными кадрами из военных кинофильмов! Мы решили заснять, как лодка совершает под водой разные маневры. Нам предложили снимать «Рубин», предназначенный для постановки мин.