Живое море. В мире безмолвия

Могила была отмечена на поверхности радужными разводами сочившегося из бака бензина. Дюма сходил на разведку и на глубине ста двадцати футов на фоне ржаво-коричневого дна заметил светлый корпус самолета. Он стоял торчком; пропеллеры сорваны, капоты вспороты, в кокпите зияющее отверстие, пробитое телом выброшенного летчика. Вокруг машины сновали серебристые рыбки.

Я заснял место происшествия со всех сторон и увидел второго пилота. Он сидел с широко раскрытыми глазами в бывшей кабине. Счет моих погружений достиг к тому времени тысячи, но я впервые видел утопленника. Жутко было глядеть на спокойное, мудрое выражение его лица. За спиной мертвеца вздулся купол парашюта.

Футах в ста от самолета, на скудной донной поросли лежал навзничь штурман — одна нога подогнута, указательный палец направлен вверх. Его, очевидно, выбросило, когда самолет ударился о поверхность моря, причем одновременно раскрылся парашют. Дюма и Морандье подали со шлюпки канаты, и летчиков с развевающимися позади парашютами подняли наверх.

Глава пятая С аквалангом под землей

Мы погружались в море в общей сложности пять тысяч раз, но больше всего мы переволновались не тогда, когда исследовали море, а когда изучали заполненную водой пещеру близ Авиньона. Речь идет о знаменитом Воклюзском источнике. Многие видели небольшой водоем во впадине известковой скалы, возвышающейся на пятьсот футов над рекой Сорг. Круглый год из впадины бежит маленький ручеек, и так до марта месяца, когда он превращается в бурный поток, вызывая паводок на реке. Пять недель продолжается усиленный приток воды, потом уровень водоема опускается. Это явление отмечалось ежегодно с незапамятных времен.

Начиная со средневековья Воклюзский источник вдохновляет поэтов. В четырнадцатом веке Петрарка писал здесь сонеты Лауре. Фредерик Мистраль, наш провансальский поэт, тоже был почитателем Воклюза.

Не одно поколение гидрологов ломало себе голову над этим интересным явлением природы; были выдвинуты десятки гипотез. Гидрологи замерили количество осадков на вышележащем плато, нанесли на карту все впадины, установили, что температура воды круглый год неизменна — тринадцать градусов. Но никто не знал, чем вызывается внезапный весенний разлив.

Часто природные фонтаны объясняются тем, что есть «подземный сифон»: вода поступает из бассейна, лежащего выше в горах. Но Воклюз нельзя объяснить только тем, что осадки переполняют верхний резервуар, так как прибыль воды в гроте не совпадает с дождями. Тут был либо огромный внутренний резервуар, либо несколько меньших пустот, соединенных «сифонами».

Многие научные гипотезы выглядели не более достоверными, чем поэтичное объяснение Мистраля: «Однажды фея фонтана приняла образ прекрасной девы. Она взяла за руку бродячего менестреля-старика и провела его сквозь воды Воклюза к подземному лугу, на котором было семь отверстий, закрытых семью огромными алмазами. „Видишь ли ты эти алмазы? — спросила фея. — Когда я поднимаю седьмой алмаз, источник поднимается до корней фигового дерева, пьющего воду один раз в году“».

Приходится признать, что Мистраль, во всяком случае, сообщает один подлинный факт, которого нет в гипотезах ученых: на отвесной стене над источником, на отметке высшего годового уровня воды, приютилось рахитичное столетнее фиговое дерево. Его корни и впрямь только один раз в год смачиваются водой.

Отставной армейский офицер Брюне, поселившийся поблизости в деревушке Апт, стал поклонником Воклюзского источника, так же как Петрарка шесть веков тому назад. Брюне предложил Группе подводных изысканий прислать аквалангистов, чтобы они исследовали пещеры и раскрыли тайну. В 1946 году командование разрешило нам сделать попытку. Мы прибыли в Воклюз 24 августа, когда источник был спокоен.

Приезд военных моряков на грузовиках с водолазным снаряжением вызвал переполох в Воклюзе. Нас обступили ребятишки; каждому хотелось нести по деревянной лестнице к источнику баллоны со сжатым воздухом, акваланги и гидрокостюмы. Половина города во главе с мэром Гарсеном бросила свои дела и окружила нас.

Мы услышали рассказ, как в 1936 году в страшный грот проник сеньор Негри. О, этот сеньор Негри был такой отважный человек! В особенном скафандре с микрофоном внутри шлема он нырнул на глубину ста двадцати футов, до нижнего изгиба сифона, и передавал оттуда репортаж о своих потрясающих впечатлениях. Волнуясь, наши воклюзские друзья вспоминали драматическую минуту, когда голос из бездны возвестил, что сеньор Негри нашел цинковую лодку Оттонелли!

Нам уже приходилось слышать о наших предшественниках. Оттонелли проник в грот еще в 1878 году, располагая самым примитивным снаряжением, и мы восхищались его подвигом. Зато другая фигура несколько смущала нас: сеньор Негри, марсельский подрядчик по спасательным работам, упорно уклонялся от встречи с нами, когда мы хотели расспросить его о топографии пещеры. Конечно, мы прочли его письменный отчет, но частности надеялись выяснить в личной беседе.