Живое море

Но иногда Улисс бывал не в духе. Мерден и Маль приготовят сцену для съемки, а он лезет в кадр и мешает. Его гонят прочь. И Улисс уходит, хлопнув дверью: так сильно ударит хвостовым плавником, что даже слышно "бум!". Особенно возмущался, он, когда мы забывали прихватить мешочек с едой. Рассердится, отойдет футов на тридцать в сторонку и потом ревниво соблюдает дистанцию. А на следующий день, забыв все обиды, с утра ждет нас подле водолазного трапа.

Дельма разработал особые приемы кормления Улисса, так как процедура эта все-таки требовала осторожности. Едва из мешочка появлялся кусочек мяса, как огромная пасть спешила схватить его. У групера нет настоящих зубов, но полость рта усеяна твердыми бугорками, от которых вашей руке может не поздоровиться.

Однажды утром Улисс сделал неожиданный выпад, вырвал мешочек из рук Дельма и проглотил целиком. После чего бесстыдно удалился, великолепно понимая, что больше угощения не будет.

А на следующее утро он не пришел к трапу. Не было его и в нашей подводной студии. Под вечор пловцы отправились искать Улисса. Мы нашли его лежащим на песке у входа в свое жилище. Жабры вздымались часто-часто, точно грудь больного человека. На нас он не обратил никакого внимания. И еще один день Улисс провел в постели; проглоченный мешочек явно вызвал несварение желудка. Я пошел на консультацию к доктору Мартен-Лавалю. Врач сказал, что запор может оказаться для Улисса фатальным, и посоветовал нам наблюдать за больным. На третий день бедняга лежал на боку, — видно, ему стало совсем худо. Выйдя наверх, я попросил доктора что-нибудь придумать. Это был совершенно необычный случай в практике Мартен-Лаваля. В операционную такого пациента не поднимешь, и врач решил делать операцию на дому. Приготовил наркоз, ланцеты, хирургические зажимы, а также кетгут и иглу, чтобы наложить шов, когда извлекут мешочек из воспаленных внутренностей Улисса. Подобрал себе трех ассистентов. Приготовления кончились уже затемно, и мы легли спать, надеясь, что Улисс дотянет до утра.

Едва рассвело, под воду ушла разведка. Улисса не было на его террасе. Пловцы рассыпались в разные стороны, продолжая поиски. Вдруг кто-то дернул Фалько за ремень сзади. Это Улисс пришел сообщить, что все в порядке! Он был веселый и голодный. Каким-то образом ему удалось избавиться от мешочка.

Мы до последнего оттягивали посещение островов Альдабра, но в конце концов пришлось отвести четыре дня на экскурсию к большому атоллу. Выходя из залива, встретили лодку, в которой сидел один из четырех жителей Ассампшена. Он показал нам свой улов — огромного групера, фунтов на шестьдесят. Все ясно — Улисс… Переход до Альдабры превратился в траурное шествие. За столом было сказано немало гневных слов о губительном воздействии человека на природу. Какое-то проклятие тяготеет над нашим родом! Благодаря врожденному отвращению к рыболовным крючкам Улисс вырос таким здоровяком. Но мы приучили его к людям, кормили его из рук, он утратил бдительность и в конце концов клюнул на коварную приманку.

Приподнятое настроение, с которым мы открывали Ассампшен, улетучилось, и с Альдабры мы возвращались к рифу унылые-преунылые. Без Улисса подводная страна чудес будет не та. "Калипсо" еще не успела бросить якорь, а Фалько, не выдержав, уже прыгнул с дыхательной трубкой за борт и поплыл к волшебному рифу. Над нашей киностудией он взмахнул ластами и ушел под воду. И выскочил на поверхность, словно ошалелый дельфин: — Улисс жив!

Только мы спустили водолазный трап, как примчался наш друг, горя нетерпением возобновить игры.

Улисс жил обособленно, но футах в ста от его квартиры с обеих сторон обитали еще два экземпляра, чуть меньше ростом, которые относились к людям довольно равнодушно. Работая в этом районе, мы приметили, что груперы никогда не нарушали границ соседа. У каждого было свое княжество. Если мы заплывали за пределы владений Улисса, он неизменно останавливался у незримого рубежа, и дальше нас сопровождал другой лендлорд. Нам ни разу не довелось наблюдать пограничных инцидентов, хотя мы подозревали, что без них не обходится. Впрочем, строгие правила не распространялись на двух других груперов, которые плавали, где хотели. К подводным пловцам они относились когда как — чаще всего агрессивно, но иногда вполне уравновешенно. Мы решили, что это самки. Однажды мы застали обеих в обществе Улисса; они явно заигрывали с ним, причем все трое стали совсем белыми!

Мы пробовали подкармливать и других обитателей рифа. Они нисколько не возражали. Плывешь, разбрасывая кусочки мяса щедрым жестом сеятеля, и отовсюду собираются тысячи рыб. Особенно много было красивых желтых луцианов; они следовали за нами по пятам, подхватывая манну небесную. Улисс не мог без ярости смотреть, как мы кормим других. Он налетал на мешочек, кусал наши ласты, дергал нас за плавки и ударами могучего хвоста разгонял мелюзгу.