Живое море

Операция начиналась на палубе. Экипаж "блюдца" изнутри задраивал крышку люка, и такелалшики крепили к трем уткам сверху подъемную снасть. Приняв по телефону от водителя рапорт о готовности, "блюдце" спускали на воду. Этим, как и подъемом, занимался десятитонный гидравлический кран, установленный на корме справа (мы прозвали его Юмбо). Обычный подъемный кран не годился — качаясь на длинном тросе, НБ-2 колотило бы по кормовым надстройкам своей базы. И мы долго искали, пока не остановились на Юмбо, сконструированном для расчистки шоссе от тяжелых обломков после катастроф. Конечно, усовершенствовали его для использования на корабле, так что суставы Юмбо обрели гибкость и он мог, протянув свой хобот в кормовой трюм, извлечь "блюдце" оттуда без всяких тросов. Крепко удерживая НБ-2, кран опускал его в соду, послушный руке своего погонщика — Мориса Леандри. Затем ныряльщик в каске — марсовый— отцеплял тали; теперь только телефонный провод и нейлоновая чалка соединяли "блюдце" с "Калипсо". Я запрашивал Фалько по телефону: — Все проверено?

Получив ответ "да, капитан", отдавал команду марсовому. Он отделял провод и чалку и становился сверху на КБ-2, помогая своим весом погружению: для подводных аппаратов самое трудное — пройти границу между двумя средами. Из обтекателей, бурля, вырывался воздух. В помощь марсовому Фалько на секунду включал двигатель, чтобы вытеснить воздух также из пластиковых труб. Марсовый уходил все глубже в море — и вот уже он лежит на воде, глядя, как "ныряющее блюдце" тает в голу-бой толще.

Поначалу Фалько, идя вниз, не пускал водомет, предоставлял работать "спусковому грузу". Когда глаза и гидролокатор говорили водителю, что до дна осталось пятнадцать футов, он сбрасывал первую чушку. По Инерции лодка следовала за ней и мягко ложилась на дно. Затем Фалько устанавливал нулевую плавучесть; если аппарат оказывался недогруженным, ручным рычагом подкачивали воду в центральных! бак. От избыточного веса Альбер избавлялся, включая электрический струйный насос, откачивающий литр воды за двадцать веку. Минуты, которые уходили на регулировку плавучести, скупались сторицей. Они позволяли НБ-2 четко маневрировать в трех измерениях.

Вот Фалько включил двигатель, повернул сопла вниз и снялся с грунта. Предельная скорость НБ-2 была полтора узла, но мы редко ходили так быстро. Ни к чему, поспешность — враг наблюдения. От скорости никакого удовольствия, когда она не дает разглядеть окружающее, сжимает широкие просторы в почтовую открытку. "Ныряющее блюдце" — существо дотошное, медлительное, вдумчивое; оно воздает должное и величественным пейзажам, и маленьким сценкам. В нем мы могли по шесть часов кряду изучать — именно изучать — подводный мир.

Пока Фалько объезжал НБ-2, я вместе с другими калипсянами висел под сводом манежа, наблюдая за ним. Мы отчетливо различали гудение двигателей и дробный стук масляного насоса, который включался автоматически, когда давление в гидравлических системах падало до тридцати атмосфер. Вот выключился, — значит, поднял до восьмидесяти. Сипит преобразователь электронной вспышки, а вот это жужжит кинокамера. Дух захватывало, когда Фалько мчался вниз вдоль тридцатиградусного откоса. И далее на глубине ста футов видно, как выдвигается пятифутовый держатель осветителя и яркий свет заливает дно. Сто тридцать футов, "блюдце" исчезло из поля зрения, но звуки сообщают, что погружение продолжается, да и глаз улавливает мигание электронной вспышки.

Я поневоле волновался, когда НБ-2 пропадало в толще воды. Оно уходило от "Калипсо", словно от матки детеныш, совершающий первые самостоятельные вылазки.

Фалько изучал все свойства "ныряющего блюдца" так скрупулезно, точно и не участвовал в его создании, а случайно нашел аппарат на берегу и теперь ставил опыты, постигая его устройство. Иногда он выключал моторы, чтобы понаблюдать в тишине, и настолько увлекался, что я, не видя и не слыша аппарата, вызывал с корабля спасателей. Но всякий раз звук включаемых моторов опережал команду приступать к поискам.

Во время двух заключительных погружений на мелководье Фалько уходил так далеко, что все звуки пропадали. Я посылал наблюдателей на высокий мостик: вдруг НБ-2 поднимется вдали от "Калипсо". Но куда бы ни забирался Фалько, способность ориентироваться под водой, которую он развил в себе за время несчетных погружений с аквалангом, неизменно приводила его обратно, хотя бы он возвращался совсем новым путем. Придет и выбросит соплами 25-футовые струи пенящейся воды.

— Есть фонтан! — кричали мы, приметив нашего кита".

Благодаря этому трюку мы не сомневались, что найдем "Ныряющее блюдце", даже если оно всплывет вдалеке от судна.

На девятое погружение были назначены киносъемки