Живое прошлое Земли

Начиная с девона батрахоморфы очень привольно чувствовали себя в пресных водоемах, а к концу триаса пытались даже перейти в море. Так что это исключительно интересный материал для изучения закономерностей адаптивной радиации, то есть широкого приспособления к разнообразнейшим условиям. Были тут животные длиной и в несколько сантиметров, и в несколько метров, длинномордые и короткомордые, активные хищники и "живые капканы", подстерегавшие на дне добычу... А виды особой ветви - диссорофы - попытались выйти на сушу, хотя более наземных, чем жабы и лягушки, не получилось. Первые лягушки известны уже с начала триаса, но это единичные находки, и только с начала мелового периода эти маленькие прыгуны начинают появляться в водоемах. Видимо, их эволюция проходила в особых условиях, как полагают, в горных речках и ручьях.

182. Основным населением пермских бассейнов были мелозавры, 'черные ящеры', впервые найденные в углистых сланцах. А эриопидами группа называется по традиции (одним из первых был изучен эриопс из перми Америки). Мелозавры были очень крупными: (Melosaurus kamaensis), крупный череп из перми Оренбуржья. Меньшей длины достигали короткоголовые двинозавры (Dvinosaurus primus) из раскопок у города Котласа

183. Как картон, смяло череп давление сотнеметровых слоев камня. Этот интазух (Intasuchus silvicola) - самый древний батрахоморф в нашей коллекции, найденный в угольной шахте города Инта, в Печерском угольном бассейне

184. Пользуясь немногочисленностью рептильного населения, некоторые батрахоморфы (диссорофы) попытались поохотиться на карбоновой и пермской суше, но, конечно, недолго смогли противостоять рептилиям. Вот череп полуназемного крупного хищника середины перми камакопса (Camacops acervalis) с реки Камы. Огромные ушные 'рупоры', как в сказке, чтобы лучше слышать. Отпечатки крупных кожных желез хорошо видны на черепе - они смачивали кожу на суше. А между большими орбитами находится отверстие третьего, теменного глаза, как полагают, органа 'теплового чувства', спасавшего от перегрева

185. Но все же к началу триаса только вода оставалась всецело в распоряжении лабиринтодонтов. Находки скелетов, непрочных и хрупких, очень редки - даже такие, как часть черепа с плечевым поясом ветлугазавра (Wetlugasaurus angustifrons) из триаса Поволжья

186. Давайте познакомимся на примере триасовых лабиринтодонов с наиболее интересными чертами их строения. Вот черепа длинномордого маленького тоозуха (Thoosuchus jakovlevi)

187. Вот череп длинномордого более крупного бентозуха (Benthosuchus sushkini), типичных бентозухид-лабиринтодонтов триаса Восточной Европы

188. На реконструкции плывущий тоозух. Ведь действительно похож на крокодила! Но посмотрите на череп: узкая зубастая морда, крупные ноздри, глаза у придонного бентозуха направлены совсем вверх, а у более подвижного тоозуха скорее вбок. На заднем краю черепа небольшие вырезки для примитивной барабанной перепонки. И хорошо заметна сеть узких желобков - следы органов боковой линии, сейско-сенсорной системы, унаследованной от рыб, - этот орган чувств улавливал волну, распространяющуюся от плывущей добычи, и помогал ориентироваться в мутной воде

189. 'Венцы творения' батрахоморфов: один из последних - гигантский череп длиной до 1 м

190. 'Венцы творения' батрахоморфов: 'живой капкан' - мастодонзавр (Mastodonsaurus iorvus) из триаса Башкирии, типичное завершение ветви эриопоидов, и современная лягушка - вершина ветви диссорофид

Многоликие неудачники парарептилии