Живое золото

Впрочем, если бы не его несгибаемое упрямство, парень нипочем не сумел бы бежать из рабства и выбраться из Саудовской Аравии. Когда Одэ только пришел в омдурманскую полицию и рассказал свою историю, это вызвало некоторую суматоху. Из Хартума, который располагался в нескольких милях отсюда и считался столицей, поступил приказ доставить Одэ к ним. Парня допросил сам господин инспектор британской полиции, после чего власти отправили много телеграмм и обзвонили кучу мест во французской Западной Африке и в Ливии. Но никто так и не сумел сообщить о местонахождении Мустафы ибн-Харита, и постепенно это дело забылось, так же, как и множество других сенсаций на день. Омдурман был большим городом – самым большим в Африке после Каира. Каждый день приносил с собой новые проблемы и новые преступления. Дело Одэ исчезло в куче серых папок, но сам Одэ исчезать не захотел. Даже сейчас, почти год спустя, он продолжал наведываться в полицейский участок, наклоняя голову в знак уважения, но не кланяясь. Сержанту нравился этот парень, а потому при виде Одэ он старался придать своему лицу самое суровое выражение.

– С этим ничего не поделаешь, – сказал сержант. – Почему ты не уезжаешь отсюда? Почему ты не возвращаешься домой?

– Не могу, – ответил Одэ. – Оскорбление еще не смыто.

– Полиция смоет это оскорбление.

– Ну да, это мне и сказали год назад.

– Ты должен понять…

– Я понимаю, что Африка очень большая, – сказал Одэ. – И я понимаю, что в ней живут миллионы людей и Харит – лишь один из них. Это мне сказали еще в прошлом году. Еще мне сказали, что у полиции множество других дел и что Харит может находиться в любой из доброго десятка стран.

– Если ты все это знаешь, – спросил сержант, – зачем же ты сидишь здесь?

– Я думаю, что он вернется в Омдурман. Я должен увидеть, что оскорбление смыто, или смыть его сам.

Сержант не мог выслать Одэ из Судана и отправить его домой – это не входило в его компетенцию. Он знал, что у парня нет ни паспорта, ни визы, ни вообще каких-либо документов, так же, как и никакого легального занятия в Судане. Но точно так же полицейский знал, что не имеет права выслать Одэ. Сержант очень ответственно относился к своей работе, но понимал, что означало пребывание в рабстве для такого гордого юноши, как Одэ. Если кровь все-таки прольется, то виноват в этом будет только сам Харит.

– Сожалею, но ничем не могу помочь, – сказал сержант. – Извини.

Одэ поблагодарил полицейского и вышел. За последние месяцы он по-своему привязался к этому человеку. Несмотря на постоянное рявканье сержанта – а по-арабски он говорил просто кошмарно, – полицейский был добрым человеком и пытался помочь Одэ.

Одэ шел по многолюдным улицам Омдурмана, пока не добрался до магазинчика кузнечных изделий, находившегося неподалеку от гробницы Махди. Он был просто счастлив, получив здесь работу. Платы, правда, не хватало на то, чтобы есть досыта, но все же она позволяла Одэ не умереть с голоду, и ему было чем заняться, пока он дожидался появления Харита.

Хозяин магазинчика был рабочим-металлистом из Кано и принадлежал к племени хауса. Он приехал в Судан попытать счастья, но обнаружил, что условия для мелкого предпринимательства здесь не намного лучше, чем в Нигерии. За хорошие кузнечные изделия здесь платили даже меньше, чем в Кано, но зато здесь хотя бы имелись постоянные покупатели: арабы из Каира и Джидды, стройные, спокойные люди из племен шилуков и нуэров, а также приходящие с севера арабы-багарра. Суданские племена знали, что скоро их страна освободится от власти англичан, и потому вооружались. Зачем, собственно, нужно вооружаться, никто толком не знал. Тем не менее по базарам ползли упорные слухи, и люди предусмотрительные запасались патронами к древним «ли-энфилдам» и точили старые фамильные мечи и кинжалы или ковали новые.

Этот торговец-хауса – Одэ однажды столкнулся с ним и по тюрбану узнал в нем соотечественника, – клялся, что работник ему нужен не больше, чем чума. Но, конечно, поскольку он был хауса, то предпочел нанять человека из племени фулани, а не кого-нибудь из местных уроженцев. Так Одэ начал управляться с кожаными мехами и поддерживать огонь в горне. Время от времени хозяин позволял ему придать форму мечу или кинжалу, но всегда завершал работу сам. Вся эта возня с железом была не слишком подходящей работой для человека, который был помощником водителя грузовика, но это было лучшее, что Одэ удалось найти.

– Какие новости? – поинтересовался кузнец, когда Одэ вошел в магазинчик.

– Никаких.

– Ну, Африка велика, а этот Харит может быть где угодно.

– Да знаю я, – отмахнулся Одэ.

– Тогда почему ты не выбросишь это из головы? Аллах сам накажет этого человека.

– Это правда, – признал Одэ, – наказание действительно находится в руках Аллаха. Но у меня к Хариту долг крови, и ничто в мире не изменит этого. Справедливость Аллаха несомненна, но иногда он выбирает своим инструментом кого-нибудь из людей.