Живое Золото (СИ)

На Царскую семью, августейший двор и привилегированные слои населения Срединной империи (агентов Ареопага, рабочий персонал Хрустального дворца и прочих приближенных к высочайшему престолу граждан) данный Приказ не распространяется.

ЭПИЛОГ

(Из дневника Андрея Рублёва)

Я вспоминаю...

Снова и снова привожу я в движение проржавевший маятник воспоминания - и снова он рассекает холодные, нежилые сумерки прошлого... Но тянет меня в прошлое, и вновь вхожу я в его неуютный полумрак, не зная, что скрывается за масками людей, виденных мной когда-то.

Но я иду к ним, чтобы сквозь них лучше увидеть своё настоящее. Маятнику нужен размах, и моя мысль летает от прошлого - к будущему и обратно, совершая вечное движение, вечную неодушевленную маяту...

И это - моя работа.

Это - жизнь.

Жизнь состоит из наших воспоминаний и предчувствий. Настоящее мельком затрагивает нас - оно летит, и стоит нам подумать о нём, как оно сразу становится прошлым... И всю жизнь мы живём, думая о том, чего уже нет или ещё нет. И ждём момента, когда прошлое и будущее восторжествуют над настоящим.

А настоящее моё безотрадно. Правда, мои мытарства в Хрустальном дворце наконец закончились. Я навсегда исчез из того мира, в котором пережил столько испытаний и который оказался настоящим адом. Через некоторое время мне предстояло родиться и начать новую жизнь на Земле.

Для меня было сделано исключение - живя на Земле, я, в отличие от большинства землян, помнил о том, что со мной произошло в аду. По неопытности своей я не раз пытался рассказать об этом людям, которые не всегда имели желание меня слушать. В результате я оказался там, где сейчас пишу эти строки, - в изоляторе N 3 Острожской клинической психиатрической больницы. Надеюсь, что скоро меня выпустят на свободу и я смогу продолжить свою проповедь.

Завершая свои записки, я хочу пожелать будущим читателям (а их будет много, я уверен!) не делать ошибок, допущенных мной в прежней жизни, и прежде всего - почаще заглядывать в те сердечные пещеры, о которых говорит эпиграф к моим запискам. И - никогда, ради Бога, не позволять никому совершать над собой неоправданные эксперименты. Какими бы великими они не казались.