Живое

— Эй, все слышали? Я освободил эту девушку из заточения! И она пойдет танцевать! Требую называть меня Буран-освободитель!

— Буран-хвастун, — закатил глаза Брайн Дествин.

— Я ничего не говорила про танцы… — попыталась я возразить, но Эйсон уже не слушал, нахваливая себя. Кто-то снова заорал про фиалки.

Кристиан невозмутимо ел суп, словно происходящее его совершенно не трогало.

— Мы пойдем в этот… «Белый Цвет»? — шепотом спросила я, слегка обескураженная столь жарким вниманием февров. Хотя чему удивляться, парням просто скучно, на острове не так много развлечений!

— Зайдем ненадолго. Если ты хочешь, — ответил Крис. — К тому же, нам есть что отпраздновать, правда?

— Наше спасение?

Он не сделал ни одного движения ко мне. Лишь посмотрел. Но мне стало жарко.

— И его тоже.

Улыбнулся и взгляд отвел.

— Хватит болтать! — сурово одернул подошедший пожилой февр. — У нас еще куча работы! Пошевеливайтесь!

Каратели живо застучали ложками, а потом так же живо покинули стол. Эйсон напоследок улыбнулся, а красавец Брайн оторвал со своего мундира пуговицу, сжал в ладони и протянул мне… мотылька. Кружевные тонкие крылышки казались настоящими и слабо подрагивали.

— Я преобразую железо, — свернул белыми зубами Брайн. — Правда, лишь мелкие предметы.

— Благо Двери! — восхитилась я.

Кристиан нахмурился, но ничего не сказал. Лишь посмотрел на блондина. Но так, что тот предпочел за лучшее отправиться к остальным феврам.

— Значит, держу тебя за рабыню? — поднял он брови.

Я сделала вид, что не слышу вопроса и очень поглощена остатками своего кушанья.

Крис провел рукой по моей спине и обхватил пальцами шею. Погладил. Я вздрогнула от неожиданности и горячей волны, прокатившейся по позвоночнику.

— Ты что делаешь? Тут же люди!

— Они думают, что я едва сдерживаюсь, чтобы тебя не задушить. — Яркие глаза откровенно смеялись. Крис скользнул рукой по спине, делая вид, что поправляет мою шерстяную накидку.

— Прекрати меня трогать! — зашипела я.

— Моя рабыня, что хочу, то и делаю. Попробуй мне запретить.

— Кристиан!

— М?

— Ты… ты… хватит!

— Просишь?

— Требую!

— Попробуй попросить. Кстати, напомни, чтобы я купил тебе парочку ошейников. Тебе пойдет алый бархат.

Его глаза блеснули с предвкушением.

— И думать не смей! — зашипела я, отодвигаясь от ненормального февра.

— Стит, ты совсем запугал свою сестру! Иви-Ардена, держитесь, мы с вами! — возмутился пробегающий мимо Эйсон, и я опустила голову, чтобы спрятать улыбку. Ну да, поглаживая мою спину, Кристиан умудрялся сохранять мрачное выражение лица, словно был жутко мною недоволен.

— Пожалуй, я все-таки сломаю этому защитнику… что-нибудь, — задумчиво произнес Крис, и я, не выдержав, прыснула.

— Да ну вас всех. Меня рыба ждет. Дохлая!

И, выскочив из-за стола, сбежала. Но на берегу, не выдержав, обернулась. Кристиан по-прежнему смотрел на меня.

Глава 13 Самозванка

Сила моих собственных чувств так велика, что я почти не ощущаю чужие эмоции.

Сидя за общим столом, я слышу лишь ежевику, сладкую горечь и стук своего сердца. Меня накрывает волной эмоций, желаний и образов, слишком острых, слишком ярких.

Я теряюсь в этом водовороте, тону.

Теряю контроль.

Я превратился в магнитную стрелку, настроенную лишь на один ориентир.

Это выбивает почву из-под ног.

Желания лишают благоразумия.

Иви сняла накидку и сосредоточенно орудует граблями. Зеленая форма Двериндариума подчеркивает ее стройность, темные кудри узлом завязаны на затылке. Я хочу распустить их. Запустить пальцы в ее пряди. Я хочу… слишком многого.

Рывком поднявшись, отвел взгляд и пошел прочь, заставляя себя не оборачиваться. То, что собираюсь сделать, вызывает чувство гадливости, но я обязан понять, кто живет рядом со мной.

Дом встречает тишиной, теплом, легким запахом кофе и ванильных булочек. Силва оставила обед под льняной салфеткой, навела порядок и ушла. Медленно поднимаюсь на второй этаж, толкаю дверь в комнату. Не в свою. Рыться в чужих вещах — отвратительно и низко. Это противоречит моим принципам, поэтому какое-то время я медлю на пороге. И вхожу. Принципы… Надо было вспомнить о них в тот момент, когда я целовал обнаженное Девичье тело той, которая называется моей сестрой. Стоило подумать о том, что произошло в лесу, и дышать стало нечем, а клятые принципы сгорели и разлетелись трухой. От одной мысли об этой девушке желание воспламеняет кровь, и я лихорадочно пытаюсь удержать поток раздирающих образов. Таких обжигающих. Таких… невероятных. Ее тело в моих руках, ее дыхание, губы…

Почему она? Почему, Двуликий? Я прошу ответа у бога обманщиков, зная, что лишь он мог послать мне это запретное чувство. Чувство, выворачивающее наизнанку, которого я не знал раньше и от которого схожу с ума сейчас.

Сжал зубы, стряхивая наваждение.

Осмотрелся. Кто живет в этой комнате?