Живое

Ледяной шрам на боку не давал дышать и думать. С моим другом что-то неладно!

На обед я не пошла, так и просидела возле окна, рассматривая падающие снежинки и черные ленты, плещущиеся на ветру. После перерыва вернулись ученики, расселись. Только Аскеланов среди них не было. А когда архивариус начал урок, дверь снова распахнулась, впуская двух февров. Я их помнила — один светловолосый и хрустальноглазый, с которым когда-то ругалась Ливентия. Второй — Эйсон Флиман по прозвищу Буран.

Февры вошли в лекторную — и ученики начали подниматься, озадаченно переглядываясь.

— Что-то случилось, господа? — поднял свои очки архивариус.

— Ринг, подойдите, — отчеканил светловолосый каратель. — Это приказ.

Ученики встревоженно переглянулись. Ринг затравленно сжал кулаки, но потом молча шагнул в сторону незваных гостей. Я подскочила к Эйсону, тронула его локоть.

— Буран, вы ведь помните меня? Что происходит? Ринг — мой друг, он ничего не сделал…

— Конечно, я вас помню, госпожа Левингстон, — суровое лицо карателя смягчилось. — У нас приказ проверить вашего соученика мертвым железом.

И, увидев мой непонимающий взгляд, пояснил:

— Очень редко при проходе через Дверь предметы из Мертвомира не сливаются с человеком. В нашем мире они обладают уникальными свойствами. Например… Помогают выявить начинающееся безумие или опасный бесконтрольный Дар. Или… нечто еще более страшное. Это очень опасные явления. У нас есть подозрения, что Ринг не справляется со своим Даром.

Я похолодела, беспомощно уставившись на молчащего здоровяка. Он смотрел в пол и не пытался отрицать.

— Если мертвое железо не изменится, мы просто покинем лекторную, — кивнул хрустальноглазый февр. Протянул руку. На его ладони лежал самый обыкновенный с виду гвоздь.

— Ринг, просто сожмите железо в руках.

Здоровяк обреченно взял гвоздь. Миг — и железо в его ладони покрылось бурым налетом, едва не закипев. Гвоздь со звоном упал на пол, а светловолосый февр одним прикосновением заковал Ринга в хрустальную броню. Лицо парня закрыла граненая маска, руки и ноги соединились кандалами, вдоль спины выросла прозрачная ось и множество ободов, обхвативших тело Ринга. Ученики испуганно вскочили, роняя стулья.

— Эйсон, это какая-то ошибка! — закричала я.

— Мертвое железо не ошибается, — сурово оборвал Буран. — Извините, госпожа Левингстон. Мне и правда жаль. Такой сильный Дар… Но Мертвомир в вашем друге берет верх. Его слишком много. Ринг, вы признаны опасным для окружающих и будете изолированы.

Здоровяк дернулся, черные глаза затравленно смотрели из-под упавших на лицо прядей.

— Мы что-нибудь придумаем, — отчаянно зашептала я. — Не сдавайся, Ринг!

И обернулась к феврам.

— Но как вы узнали об… опасности?

— Нам сообщила госпожа Осхар, — ответил светловолосый, имени которого я так и не узнала. — Сегодня, перед походом в Мертвомир. Она проявила похвальное благоразумие. Кстати, госпожа Осхар благополучно вернулась с Даром, вы можете за нее порадоваться.

— Ливентия сказала вам о Ринге? — не веря, произнесла я. После того, как провела с ним ночь? Вот же зараза!

Я увидела, как потухли глаза парня. Мне хотелось закричать, что все будет хорошо, что я помогу. Но лишь сжала кулаки, наблюдая, как Ринга уводят. Кандалы не давали ему нормально двигаться, спина казалась неестественно выгнутой, руки скованы за спиной. Как у каторжников… Я моргнула и со злостью впилась ногтям в ладони.

Мне хотелось ободрить Ринга, но я не могла.

Я не знала, что случится со мной завтра.

Я не знала.

Глава 19 Мертвомир

Арест Ринга испортил и без того невеселое настроение учеников. После ухода февров даже архивариус выглядел удрученным — он то и дело протирал свои очки и бубнил что-то в бороду.

А когда на башне Вестхольда прозвучал горн, а под окнами промаршировали шеренги февров, всем и вовсе стало не до занятий. Все прилипли к стеклу, рассматривая идеальные ряды черных мундиров, клинков и плащей, подбитых белым мехом. На каждой груди сиял золотой знак Двериндариума. Я залюбовалась красивыми защитниками империи, высматривая среди них знакомые лица.

Поняв, что с уроками покончено, архивариус велел нам готовиться самостоятельно и удалился, что-то бурча под свой длинный нос о «разлагающейся дисциплине». Его уход отправил эту самую дисциплину под хвост Змею, и ученики просто высыпали на улицу — глазеть на февров. Я вышла вслед за всеми, отмахиваясь от медленно кружащих снежинок и любуясь парнями в черной форме.

Торжественно гудели барабаны, вторя горну на башне Вестхольда, развевались флаги Двериндариума. С толпой любопытствующих я проводила отряды до самого моста и замерла на площадке.

— Смотрите, смотрите! — восторженно воскликнул долговязый ученик, показывая на дозорную башню. Из бойниц выдвинулись зеркальные сферы, вокруг них возникло бледное сияние.