Живой (ЛП)

— Не думаю, что смогу побриться сам, не порезавшись или не пропустив что-нибудь. Ты думаешь, ты могла бы... Я не знаю, может быть...

Я улыбнулась, потому что Меррик снова был не особо разговорчив, но сегодня вечером он говорил много и сбивчиво. Никогда в своей жизни я не видела ничего более милого, и я поспорила бы на свой скудный сберегательный счет, что его щеки были розовыми.

Мне дико хотелось избавить его от страданий и сказать: «Да, конечно, я помогу тебе побриться», но это было гораздо приятнее.

— Черт, я совсем не умею это делать, — сказал он шепотом.

Мне пришлось шлепнуть себя по рту, чтобы сдержаться и громко не рассмеяться. Резкость его слов сильно контрастировала с его внешней уязвимостью, которая исходила от него. Мой смех вырывался сквозь пальцы, и я больше не могла его сдерживать.

— О, Меррик, ты милый, ты знаешь это?

Он поднял голову, театрально бросив на меня сердитый взгляд. Это только еще больше меня рассмешило.

— Милый? Я не милый.

— Тем не менее, это так.

— Нет, не так, — спорил он.

Я покачала головой, и смех как рукой сняло. Бедный парень и понятия не имел, каким трогательным он на самом деле был. Его типичная раздражительность никак не могла скрыть это.

— Я помогу тебе с бритьем, Меррик. Я с удовольствием тебе помогу. Даже несмотря на то, что я знаю, что ты смог бы сделать это сам.

Он вздохнул, его широкие плечи опустились от облегчения.

— Спасибо, Грэйс. Для меня это важно.

— Могу представить.

Несколько минут мы оба сидели молча. Луна все еще освещала его лицо, и я продолжала стоять, опираясь на подоконник, получая дозу его. Прохладный ветерок снаружи сдувал мои волосы назад и заставлял меня улыбаться.

Спокойствие.

Я надеялась, что Меррик чувствовал то же самое.

Прошло несколько секунд, когда он, наконец, снова заговорил.

— Какие еще песни ты знаешь? — спросил он тихо.

От его глубокого голоса по спине побежала приятная дрожь, а в животе разбушевался рой бабочек.

— Много.

— Споешь мне сегодня вечером? Пожалуйста.

Это был тот самый момент, когда я поняла, что я сделаю для него все, что угодно, если он меня так попросит.

— Да, Меррик. Я спою для тебя.

Комок в горле не давал сглотнуть, но я проигнорировала это и легла спать.

Человек под всей своей толстой кожей — кожей, покрытой шрамами — все еще был человеком. Он просто хотел спокойствия, как и все мы. Просто было немного сложно, особенно сейчас.

Я пела до тех пор, пока больше не могла держать глаза открытыми. Меррик слушал.

Глава 8

Меррик

Я верю, что в этой жизни есть всего несколько вещей, которые могут заставить человека по-настоящему нервничать. Это не настоящий страх, как страх потерять любимого или страх быть застреленным. Эти вещи совершенно другие.

Я говорю о том самом особом беспокойстве, при котором кто-то должен убедиться, что все идет хорошо. Та глубокая тревога, которая вызывает дрожащий шар, тяжелым грузом засевший у него в животе.

Во-первых, это опасение, которое чувствует человек, когда принимает решение служить своей стране в любом проявлении. Должны быть гордость и решительность, но опасение получить серьезное ранение при этом всегда присутствует. Обычно это чувство не сдерживает человека, но оно постоянно присутствует, и обычно на задании в достижении цели это заменяется приливом адреналина.

Во-вторых, это беспокойство, которое переживает человек, когда он в полном смысле слова хочет женщину. Он хочет пригласить ее на свидание, поцеловать ее или сделать ей предложение, но он не решается. Это возможность отказа, которая лежит на первом плане. Парень может сказать, что он не нервничает, возможно, он даже выглядит спокойным, но, чаще всего, он нервничает. Страх отказа может заставить человека серьезно пересмотреть свои решения.

Третье тоже касается всех мужчин. Просто оно проявляется во многих различных формах.

Встретиться лицом к лицу с человеком, который знает все ваши слабости.

Я никогда так не нервничал по поводу своей внешности и отношений, как в те моменты, когда знал, что мой командир был где-то рядом.

Капитан Ли Боуман недавно связался с моими родителями и захотел проведать меня. Они пригласили его к нам на ужин. Из-за бессонной ночи накануне и вдобавок из-за стресса от того, что Митч в больнице, не думал, что я выдержу. Капитан выразил соболезнования по поводу моего младшего брата и сказал, что он приехал бы в другой раз, но через неделю он уезжает из страны и хотел бы увидеться со мной до отъезда.

Ли Боуман был полностью вовлечен в мои тренировки и всех парней из моего подразделения. Он был уважаемым офицером с репутацией изощренно смертоносного бойца. Он был резким, когда это было нужно, но этот человек был влиятельным и обладал умением просто молчать. Он сеял семена в умах вместо того, чтобы бросаться приказами, как гранатами. Он учил уроками и наказанием, но ни один, кто был под его командованием, не испытывали к нему враждебности, неважно, что он заставлял их делать.