Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

А вот к чему был Пушкин нетерпим – так это к плохой кухне и к дурным винам! Пушкин-академик, а он избран был членом Российской академии, внёс «научное» предложение, о коем и сообщает князь Пётр Вяземский: «Пушкин более всего недоволен завтраком, состоящим из дурного винегрета для закуски и разных водок. Он хочет первым предложением своим подать голос, чтобы наняли хорошего повара и покупали хорошее вино французское».

Чем не должный вклад поэта в отечественную науку?

«Прошу, чтоб у меня не было этих академических завтраков», – сурово наставлял Александр Сергеевич супругу.

Верно, подразумевалось также – «и плохих вин». Любопытно, но в пушкинские времена также существовала проблема поддельных вин. Опасность купить их подстерегала каждого, кто, прельстившись низкой ценой, покупал вина известных европейских марок на славной Макарьевской ярмарке. Почти как и в наши дни!

Вино научились подделывать гораздо раньше, чем в пушкинский век, в античные же времена их попросту разбавляли водой. Правда, Пушкин в подражание древним проповедует совсем иные ценности, вечные:

Юноша! Скромно пируй, и шумную Вакхову влагу
С трезвой струёю воды, с мудрой беседой мешай.

Вот он, кодекс поклонников Бахуса – весёлого бога винограда:

Каждый в меру свою напивайся. Беда не велика
В ночь, возвращаясь домой, на раба опираться; но слава
Гостю, который за чашей беседует мудро и тихо!

Следовал ли заветам древних сам Александр Сергеевич? Верно, не всегда… Но добрый совет, взамен приевшемуся «Минздрав предупреждает…», нам оставил:

Ныне нет во мне пристрастья —
Без разбора за столом.
Друг разумный сладострастья,
Вина обхожу кругом.
Всё люблю я понемногу —
Часто двигаю стакан,
Часто пью – но, слава богу,
Редко, редко лягу пьян.

Думается, что стихи эти, наравне с «Вакхической песней», должны войти в школьную программу!

«Не хотим черносливу, хотим Пушкина»

Несут на блюдечках варенья…

Александр Пушкин

Ну и наконец, десерт! Был ли Пушкин сластёной? Да, был. Каковы же были его пристрастия? Известно, например, что любил поэт пирожные и бланманже – желе из миндального молока и сливок.

Сохранились записки штаб-лекаря Евстафия Рудыковского, сопровождавшего семейство Раевских, а вместе с ними и двадцатилетнего поэта в Крым. По дороге ещё не оправившийся от лихорадки Пушкин был приглашён на обед к донскому атаману. Поэт не внял совету доктора не есть холодного лакомства, «покушал бланманже и снова заболел». Вот эмоциональный диалог, что случился между штаб-лекарем и его пациентом:

«– “Доктор, помогите!”

– “Пушкин, слушайтесь!”

– “Буду, буду!”

Опять микстура, опять пароксизм и гримасы».

Бланманже могли полакомиться подчас и дворовые. Служанка Настя, героиня «Барышни-крестьянки», рассказывала о знатном угощении: «…Сидели мы часа три, и обед был славный; пирожное бланманже синее, красное и полосатое…»

Любимый десерт ещё не раз будет упомянут Пушкиным: «Всего чаще мы посещали дом городничего. <…> Жена его свежая весёлая баба, большая охотница до виста, а дочь стройная меланхолическая девушка лет 17, воспитанная на романах и на бланманже…»

Благодаря лукавой «кухарке» Мавруше, затеявшей было подивить своих хозяек, мирных обитательниц Коломны, пирожными, знаем, что в тесто для них добавляли заморскую пряность:

Корицы нужно было натолочь —
Пирожное испечь она сбиралась.

Как помнилось фрейлине Александре Россет, у поэта на даче подавали «мочёные яблоки, и морошку, любимую Пушкиным брусничную воду, и клюквенный морс, и клюкву замороженную, даже коржики, а сладостям не было конца». Любил Пушкин и свежую клюкву: по словам одной из обитательниц тверского Павловского, «клюкву с сахаром обыкновенно ставили ему на блюдечке».

Однажды и самому Александру Сергеевичу пришлось выступить в роли… десерта.

«На днях было сборище у одного соседа; я должен был туда приехать, – пишет он из Тверской губернии, где гостил у Вульфов – Дети… балованные ребятишки, хотели непременно туда же ехать. Мать принесла им изюму и черносливу и думала тихонько от них убраться. Но Пётр Маркович их взбудоражил, он к ним прибежал: “Дети! дети! Мать вас обманывает – не ешьте черносливу; поезжайте с нею. Там будет Пушкин – он весь сахарный, а зад его яблочный; его разрежут и всем вам будет по кусочку” – дети разревелись: “Не хотим черносливу, хотим Пушкина”. Нечего делать – их повезли, и они сбежались ко мне облизываясь – но, увидев, что я не сахарный, а кожаный, совсем опешили».

«Сахарный» Пушкин особо жаловал варенье.