Живой товар

Сверху, как обычно, секретарь положила серьезные издания — «Бизнес-информ», «Курьер», «Телескоп», потом региональные, а потом уже все остальные — все эти «Знакомства», «Бумс!» и прочие «Зебры». Он любил бегло ознакомиться с городскими сплетнями еще до того, как за дело возьмутся аналитики. Те уже штудировали внимательно, умело и выдавали довольно правдоподобную картину подводных течений в бизнесе родного города — а иногда и неглупые рекомендации. За то и зарплату получают. Человек должен толково делать свое дело и получать за него соответственно. Может, если б коммунисты это учитывали, социализм и не завалился бы так сразу.

О социализме Евгений Борисович не жалел, но и мысль его не была пустой игрой ума. Анализируй чужие ошибки — меньше будет своих.

Манохин просматривал газеты, покуривал и слегка успокаивался. Пока еще ничего ужасного не произошло. Оставалось только предотвратить появление этого ужасного в будущем. А это было ему вполне по силам. Ему многое было по силам.

Часы пробили одиннадцать. Манохин взял в руки скандальную «Зебру». Уже через несколько секунд руки его потянулись за отложенными было сигаретами. Пальцы дрожали.

Кто проболтался?!

Ответ пришел сразу же, простой и очевидный: ведь мамаша проданной девицы обещала устроить фирме веселую жизнь. Недооценили — это урок на будущее. Урок надо извлечь, но лить слезы над пролитым молоком — что толку? Вред уже причинен, и сейчас важно не дать скандалу разрастись. Найти журналиста и убедить его не продолжать публикации. Заткнуть любым способом — от самого благородного до самого решительного.

Это работа для Кононенко. Пусть лично займется, пока нет ничего горящего.

Директор еще раз прочитал репортаж, внимательнее. Отметил, что не названо ни одно имя, нет и названия фирмы. Только: «одна известная компания», «всесильный директор»… А дальше — смачные детали из жизни восточного борделя. Подпись — А. Непомилуев. Что ж не Беспощадный? Щенок ты, Непомилуев, все из пальца высосал, много ты знаешь о борделях!.. А главное — ничего сверх того, что известно мамаше. Уже хорошо.

Манохин чуть повеселел — знать этот малый ничего не знает, да и глуповат, похоже, может, и обойдется малой кровью…

Ровно в половине двенадцатого дверь в кабинет раскрылась и вошел Кононенко — отмытый, в безукоризненном костюме. Только глаза, красные, воспаленные, выдавали усталость. Молча остановился, дожидаясь, пока заговорит босс.

— Садись. Читай.

И он протянул через стол газету.

Мюллер читал очень медленно и очень внимательно. По привычке ничего не записывал, полагаясь только на память.

Дочитал, отдал газету, откинулся на спинку кресла.

— Я должен убедить журналиста бросить эту историю?

— И поубедительнее убедить. Получше, чем багаж наш встречал…

По лицу Кононенко генеральный понял, что говорить этого не следовало. Ладно, злее будет… Не до церемоний сейчас — должен понять как надо.

— Денег не жалей. Узнай, откуда взял информацию, что ему известно сверх того, что в статье, где собирается добывать новые сведения. И отговори. Делай что хочешь, но газета с продолжением выйти не должна. Можешь весь тираж украсть, можешь вывезти из города всю типографскую краску или всю бумагу…

Очень хотелось Мюллеру спросить, зачем такие сложности — краска, бумага… Ведь существуют куда более простые и действенные способы. Но решил промолчать, знал хорошо своего шефа: осторожен, никогда словечка опасного не скажет. Впрочем, главное уже сказано: делай что хочешь. И сделаю.

Но директор еще не закончил выдавать ЦУ, как оказалось. Только теперь они касались уже не будущей, а проведенной операции.

— Вчера ты все сделал как надо. У нас Коля с Витей еще числятся в командировке?

Мюллер кивнул.

— Вот и пусть числятся до понедельника. Потом вызовешь ко мне их жен, я опишу, как самоотверженно они сражались за наши тайны, как героически погибли. Тела найдем. Хоронить будем в закрытых гробах.

Кононенко решительно покачал головой:

— Нельзя.

И выложил свои соображения.

Манохин выслушал, кивнул, задумался. Главных своих помощников он всегда слушал внимательно. Масштаб мышления у них, конечно, не тот, но круг проблем уже, а потому и обдумать они их могут глубже. Наконец сказал:

— Есть логика. Ладно, я еще подумаю и решу, деталями займусь сам. А у тебя сейчас главное — газета.

Мюллер еще раз кивнул. Манохин не дурак, гонор ему глаза не застит. Решит правильно.

Поднялся и вышел.

— Оксана, помогите-ка мне женским голосом.

С начальством Кононенко обходился минимумом слов, с подчиненными же, особенно с женщинами, мог и пошутить, хотя тоже немногословно.

— Женским — с удовольствием!

Хорошую личную секретаршу Манохин нашел. И привлекательное лицо фирмы достойно представляет, и за лицом этим у нее побольше, чем у других: работает расторопно, в чужие дела носа не сует, лишних вопросов не задает и сама слова лишнего не скажет — проверял.

— Вот газетка. Надо узнать, где находится их редакция, а то тут адреса нет.

Единственный указанный в выходных данных телефон оказался контактным.