Живой Журнал Нины Горлановой- сентябрь 2012- май 2013

Нина Горланова: Нет, они не случайно. Они уже понимали, они уже писали, они уже печатались. А я только тут это вдруг осознала, как это просто, для меня просто. Вот недавно мне надо было в Париж ехать на презентацию своей книги парижской, надо было сначала купить билеты, а потом они оплатят. Так Юзефович получил тогда «Большую книгу» и дал мне 20 тысяч просто так, чтоб я купила билеты. До сих пор эти люди остаются для меня какими-то ангелами. Вот так сложилась моя судьба.

Скажите, когда вы поступили в университет, вы поступили сознательно на филологический, вы отказались от медицины, у вас была какая-то связь с фармацевтикой, если я не ошибаюсь?

Нина Горланова: А я там работала один год лаборанткой просто.

Пошли на филологический. Вы пошли с тем, чтобы быть ближе к литературе, изучать ее и потом преподавать? Либо сразу уже был такой намек изучить русский язык?

Нина Горланова: Мне хотелось какой-то интеллигентной жизни просто: ходить в театры, учить детей, читать книжки. Судьба подарила больше, чем я думала.

Вячеслав Букур: То же самое и я. Я думал: после филфака я буду встречаться с изысканными интеллектуалами, я буду ходить на оперы, на балет, потому что я сам ведь из глубинки деревенской.

Нина Горланова: Ну и я.

Вячеслав Букур: Только в книжках и читал, что есть опера и балет. И вдруг это всё мне доступно. Поэтому я, конечно, ждал от филфака очень многого, и многое, конечно, обрел.

Нина Горланова: Мы беспрерывно ходили на балет. Это было уже время Боярчикова. Первый раз Слава меня вывел в свет на оперу. По-моему, это было «Риголетто».

Вячеслав Букур: «Риголетто», и там половина состава было простужено.

Нина Горланова: Ну и что? Это нам не помешало.

А никогда у вас не было впоследствии ну не угрызений совести, а… ну что же, куда же я пошел? Все ведь это имеет высокую цену, чтоб вот так жить, как вы хотели, и какой путь вы выбрали.

Вячеслав Букур: Наоборот. Как мне повезло, что я, в конце концов, попал на филфак, какой же я все-таки везунчик, что не только на филфак попал, но и жена филолог, и мы вместе еще можем писать. Да за что же мне это такое?

Нина Горланова: Мы печатаемся широко.

Вячеслав Букур: Так это, Нина, так получилось.

Это сейчас уже вы известные…

Нина Горланова: Мы сразу же начали печататься. Нам же повезло.

Вячеслав Букур: Вдвоем-то, когда мы начали писать, мы сразу стали печататься.

Нина Горланова: Ну, Слава, как фантаст печатался, а я как такой чеховского типа прозаик.

Прежде, чем мы перейдем к вашему совместному творчеству, несколько уточняющих моментов мне интересно их вашей биографии. Правда ли, Вячеслав Иванович, что вы потеряли работу в книжном издательстве за то, что решили выпустить в свет Стругацких?

Вячеслав Букур: Нет, не Стругацких.

Вот мифы сейчас будем развенчивать.

Вячеслав Букур: Это в том числе. Не за это, но это была последняя капля, я думаю.

А что было до этого?

Вячеслав Букур: До этого я готовил сборник «Фантастика», который должен был выйти в Пермском книжном издательстве. И сделал не тот идеологический подбор писателей.

Кто это были?

Вячеслав Букур: Ой, я уже не знаю. У меня был единственный критерий: это писатели, которые мне нравятся. Я не учел, дурак, что я же автор-составитель, и несу идеологическую ответственность за все содержание этой книжки. Но мне в очередной раз напомнили жестко, что…

Нина Горланова: Но это было время, когда закрыли перевод фантастики.

Вячеслав Букур: …не так жестко, конечно, я остался жив, здоров. Но намекнули, что так не надо делать. Я собрал еще раз, у меня опять не получилось.

То есть вы подбирали по уровню писательскому, а не по идеологическим соображениям?

Вячеслав Букур: Да. По тому уровню, который мне казался высоким. Я же не говорю, что мой уровень понимания текста абсолютен. Так мне казалось, как составителю. А мне в первую очередь сказали: «Ай-яй-яй, идейно не зрело».

А идейно зрело – это писатель, который пишет, что, например, на луне открылась коммунистическая какая-нибудь клоака?