Читаем Живой Журнал. Публикации 2001-2006 полностью

Живой Журнал. Публикации 2001-2006

Они писали для себя, сгорая на медленном огне своих пристрастий или антипатий, они тщательно оберегали свои детища от посторонних взоров в сундуках и в укладках, в секретных ящиках столов и в стенных тайниках, на сеновалах и в земле, но при этом, как бы они ни старались уверить самих себя, что это все должно умереть вместе с ними, они, не признаваясь в этом себе, исподволь кокетничали с будущим, представляя, как опять некто вездесущий много лет спустя обнаружит в густой чердачной пыли эти скромные листки, изъеденные ржавчиной, и прочтет, и разрыдается, восхищаясь страстной откровенностью своего пращура. Ведь не сжигали они листки, исписав их и выговорившись, и не развеивали пепел по ветру, а покупали толстенные альбомы в сафьяне и приспосабливали медные дощечки, на которых искусный мастер гравировал их имена, и звания, и даты рождения, за которыми следовала некая черточка — маленькая, скромная, но уверенная надежда, что кто-то позаботится и проставит печальную дату расставания с этим миром. Вот что такое дневники и их авторы в нынешний век. Правда, мой князь и все, коих я люблю и любил, были счастливым или несчастливым исключением из правила, хотя также отдали дань сему искусству, но не придавая особого значения форме, не заботясь об изысканности стиля, не задумываясь о происхождении этого популярного в наш век жанра и не надеясь на горячую заинтересованность потомков в их судьбе".

15 декабря 2001

История не в тему

Надо бы кого-нибудь спросить, отчего я не могу комментировать чужие записи. "Хер вам", говорит система. Может, она и более невежливо говорит — в силу специфики английского языка, и вообще его недостаточной вежливости. А то ведь есть что сказать людям — например, черепах мною сослан, а к тому же я знаю, что такое "довернуть до семи" и что за обороты при этом имеются в виду. Эх…

16 декабря 2001

История про редактирование

Редактирование — довольно-таки ненавидимый мной процесс. При этом, куроча русского клиента ЖЖ я обнаружил опцию "Редактирование параметров друга". А это мысль! — как говорилось в одном хорошем анекдоте про баню. Я бы с удовольствием отредактировал некоторых своих друзей. Вот Пусика непременно бы отредактировал. Обязательно.

17 декабря 2001

История про обороты

Ладно. Не помню кто спрашивал, но кто-то спрашивал точно, что значит реклама "Доверни да семи". Это про пиво реклама, понятное дело. Дело в том, что есть такое понятие "объёмные проценты", крепость ими, в частности, меряют. А на Руси их издавна звали "оборотами" из-за надписи на этикетках "об." Вот это откуда. Вот куда крутится пиво — до состояния кручёного ерша и прочей безобразной алкоголической радости.

17 декабря 2001

История про дневники — ещё одна

Собственно, что отличает дневник, так это структурированность. Фу, гадкое слово. Что отличает дневник, так это дата. В противном случае это записная книжка. То есть дневник — частный случай записной книжки.

18 декабря 2001

История о лексике и о дневниках

Да, вот тут подумал, если кто возмутится словом "попиздюхал", то я, пожалуй, не буду использовать ненормативную лексику в записях. Ведь ЖЖ это не настоящий дневник, а "публичный дневник". Но это если кто, хоть один, хотя бы, возмутится. А то, по-настоящему, это лексика не "нецензурная", а "неподцензурная". То есть, как её не цензурируй, а всё вылезет на поверхность.

19 декабря 2001

История в метро

Сегодня в метро наблюдал за людьми. Надо сказать, в московском метрополитене, на старых станциях, где потом приорыты переходы к новым, лестницы устроены очень неудобно. Эти лестницы отвоевали часть перрона, и оттого люди там передвигаются как-то криво.

Толпится народ, ждёт поезда. А между ними и стенкой идут несколько людей, у которых головы лежат на плече, как у инопланетян.

Очень странное зрелище.

19 декабря 2001

История о том, как я за абсентом сходил

Нашёл правильное место с правильным абсентом. Но не в этом дело — когда я там его покупал (ночь, мороз, фонарь, рядом аптека 36,6), там в помещении транслировали какое-то загадочное радио. И вот, некая дама страстно пела что-то вроде "Мне всё равно, ты он или она", но в следующей строфе обречённо-радостно говорила "Так полюби меня по-французки, если этого не избежать".

Она всё это пела по-русски, собственно, это я, дурак, вышел за абсентом без ручки с бумажкой.

Надо было записать эту философскую песню, да не судьба.

Однако, песня настолько потрясла меня, что я решил сахару в ложке не плавить, абсенту не пить, а подождать в гости Царя, Хомяка или Лодочника.

20 декабря 2001