Живой Журнал. Публикации 2001-2006

И вот, когда для симпатичных мне родственников дело разрешилось положительно, мой дядюшка повёз меня в давно осиротевшую квартиру.

Положил он передо мной красную коробку с орденами и бриаровскую трубку с янтарным мундштуком.

Вот это было королевское наследство. Настоящее, мужское.

Я приехал домой и докурил табак в трубке, что жил в ней много лет. И тут меня разобрало.

26 декабря 2001

История про то, что слово найдено

Понятия не имею, о чём шла речь, но то что сказал мой знакомец, мне жутко понравилось. Знал бы, как добавлять в мемуары, или-чёрт-его-знает-как-это-называется, добавил бы, но не знаю. Но это даже и к лучшему. Короче говоря, сказано было следующее:

Спросите у сытых журналистов, что с ними будет.

Я не журналист.

И далеко не всегда сыт.

И вообще — идите-ка в жопу.

И думайте там, кто вы после этого.

Спасибо.

27 декабря 2001

История про титры сериала

Увидел титры какого-то сериала. Оказалось, что Илью Вайнштейна играет Иван Похмелкин. Что-то есть в этом жизнеутверждающее.

27 декабря 2001

2002

История про коньки

Этим утром очень хотелось сложить из маленьких льдинок слово "Вечность". Правда, я на коньках не катаюсь.

1 января 2002

История о Конституции

Говорят мне:

— Съешь, Вова, севрюги. Иначе она испортится, а так лучше она погибнет в тебе, чем без тебя. Ну или ты погибнешь с нею. Всё ж прока больше.

Достал я хрена, севрюжины отрезал и задумался о Конституции. Вот, блин, думаю, великая сила у русской литературы — навеки обручены у нас Конституция и севрюжина с хреном. Навсегда, трам-пам-пам, навсегда.

1 января 2002

История ванных в новогоднюю ночь

Началось всё с того, что давным-давно я понял — наиболее эротогенными местами во всяких клубах являются площадки перед туалетами. Что происходит внутри этих помещений, на фоне фаянса, унылой кафельной плитки — понятно и неинтересно. Недаром там всегда висит злобный автомат по продаже такой же сантехнической резины. Но главное закладывается, вопреки физиологии, именно вне, а не внутри.

Продолжая исследования, я выяснил, что наиболее эротогенными местами в частных квартирах давно стали ванные. И вот, сразу после новогодних праздников, я заметил, что все мои знакомые чётко делятся на тех, у кого был сексус в эту новогоднюю ночь, и тех, у кого его не было. Только я хотел сочинить по этому поводу moralite, как вдруг мне позвонила некая барышня, которая, как оказалось, принадлежит к третьей категории. Она не была уверена в том, случилось ли с ней это, или нет.

Причём, количество людей, совершенно потерявших уверенность в сексусе, лексусе и прочих жизненных вещах, начало стремительно множиться. С тревогой ожидал я следующих звонков, поскольку неуверенные превратились из маргиналов в правящую партию.

Причём ванная превращалась в символ эпистемологической неуверенности. Эта неуверенность усугубляется тем, что ванная — одна из немногих комнат, в которых свет включается (и выключается) извне.

Мой приятель, неуверенно вспоминая собственную роль Деда Мороза, окончившуюся поздравлением хозяйки, что цеплялась за занавеску и ванный шкафчик, теоретизировал так. Дело в том, говорил он, что в советских домах туалет невелик и часто неважно пахнет. Ванная невпример лучше. К тому же в ней, кроме дыры (эвфемизм) есть и кран, который…

К чёрту, к чёрту!

А очередная моя собеседница, оказалась, однако, членом партии уверенных. Она-то занималась в новогоднюю ночь натуральным сексусом, а не каким-то петтингом-митингом. Но именно в ванной, и начала хвастать этим. Что-то было космическое, говорила она, два тела и…

Я сказал ей, что этот рассказ напоминает описание византийской цистерны в Стамбуле. Есть там такая подземная цистерна для питьевой воды, иначе называемая Йребатан-сарай — подземный дворец.