Живой Журнал. Публикации 2001-2006

Потом подошёл ко мне знатный писатель Валерий Попов и взял меня за руку. Посмотрел на мою ладонь внимательно. Я сначала подумал, что он проверяет — мыл ли я руки перед фуршетом.

Потом Попов сказал:

— А вы можете, Володя, вот этой рукой убить человека?

— Могу, — злобно сказал я.

— Конечно! — ответил знатный писатель. — Очень хорошо! Это правильно!

Я несколько напрягся, но знатный писатель не сделал мне никаких конкретных предложений. Впрочем, все в этот вечер говорили исключительно о драках. В родном городе писателя Попова кто-то кого-то побил, причём узнать правду уже было решительно невозможно. И в другом городе-герое кто-то кого-то побил. И опять всё было как в известной исторической правде — то ли у него шубу украли, то ли он сам её спёр.

Я вот что скажу. Совершенно ошибочно мнение, что можно драться в пьяном виде. Надо драться на трезвую голову. На пьяную-то всякий горазд.

Впрочем, все свои мысли по этому поводу уже выражены в моей теоретической работе «В бубен!».

В БУБЕН

Вчера мне рассказали, что какой-то человек дал другому человеку в рыло. Эко невидаль! — подумал я, но мне тут же объяснили, что это произошло по политическим мотивам.

То есть в бубен настучали за либеральные ценности. Я, вообще-то, ни хрена не понимаю, что такое либеральные ценности, но начало мне показалось весьма обнадёживающим. Это здоровое явление — типа в бубен.

Потому как многие люди предпочитают злопыхать, ругаться, плеваться, злобу таить, носить камни в нижнем белье, дуться грызунами и гадить из-под всяких тишков. И общаться через периодическую печать.

Это — гадость и ворованный воздух. Про это уже написал один русский писатель так: «Большевиков ненавидели. Но не ненавистью в упор, когда ненавидящий хочет идти драться и убивать, а ненавистью трусливой, шипящей, из-за угла, из темноты. Ненавидели по ночам, засыпая в смутной тревоге, днём в ресторанах, читая газеты, в которых описывалось, как большевики стреляют из маузеров в затылки офицерам и банкирам и как в Москве торгуют лавочники лошадиным мясом, зараженным сапом. Ненавидели все купцы, банкиры, промышленники, адвокаты, актёры, домовладельцы, кокотки, члены государственного совета, инженеры, врачи и писатели»…

А тут всё правильно. Ну, правда, я по рассказам я сужу об этой истории, понимая, что рассказы и пересказы всё врут.

Я вообще человек буйный, к этому склоняют меня особенности биографии, непрекращающийся ремонт квартиры и то, что у меня кончаются деньги. Итак, если, типа, человек женщину обматерил в публичном месте — в бубен!

Или замахнулся — опять же в бубен!

Причём надо быть готовыми к тому, что и тебе нос расквасят, потечёт юшка. Ясен перец, лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день и проч., и проч.

За всё надо платить.

И всё на равных, как в старое время на мокром кафеле школьного сортира, когда свои и чужие стоят по стенкам. Никто не защищён, нет кольчуги под мундиром, и вы сошлись один на один.

В бубен! В бубен!

Сейчас расскажу мой частный взгляд на эти вещи. Если слово «оскорбить» здесь в кавычках, если буйствует задиристый гормон, то это действительно нехорошо. Гормон надо победить ручным или прочим способом, а неумеренную драчливось водными процедурами. Но если тебя действительно оскорбили, намеренно и гнусно — в бубен!

Если говорится гадость — в бубен!

Если твоей спутнице хамят — в бубен!

Это сдерживающий фактор, пробуждающий ответственность. Потому как в России дуэли запрещены, равно как и огнестрельного оружия у честных граждан мало.

Я расскажу историю из моего любимого писателя Вересаева. Он так пишет о жизни Дерптском, ныне Тартусском университете: «Был у нас студент-медик Юлиус Кан, немецкий еврей. Среднего роста, стройный красавец с огненными глазами, ловкий, как кошка и бешено смелый. Великолепно дрался на шпагах, метко стрелял из пистолета. Не спускал никому ничего и тотчас же вызывал на дуэль. Вскоре за ним утвердилась грозная слава, и корпоранты его начали бояться. По городу про него ходили совершенно легендарные рассказы. Однажды вечером, весною, шёл он с двумя товарищами-евреями мимо корпорантской «кнейпы» (пивной). За столиками сидели корпоранты и пили пиво. Увидели евреев. Один здоровенный фарбентрегер обозвал их жидами. Юлиус Кан бросился в гущу корпорантов и дал обидчику крепкую пощёчину. Студенты узнали его и растерялись Корпорант, получивший пощёчину, выхватил револьвер. Кан кинулся на него и вырвал револьвер, — тот побежал. Кан за ним. Корпорант торопливо стал спрашивать:

— Wie est dein Name?

Это значит, что он вызывает его на дуэль, — и с этого места все враждебные действия должны прекращаться. Кан схватил его за шиворот, стал бить рукояткой револьвера по шее и приговаривал:

— Моё имя — Юлиус Кан! Я живу на Марктштрассе, номер двадцать!.. Моё имя Кан!..».

Наверное, из этой длинной цитаты лучше понятно, что я имею в виду.

Но это моё частное мнение, и, более того, мне далеко до Железного Рыцаря печального образа и я не искореняю зло каждый день.

А так же часто прощаю, чего прощать не следовало бы.

Поэтому я сижу один в пустой квартире и ору, глядя в окно: