Живой Журнал. Публикации 2001-2006

— Нет, — говорю я испуганно. — Я тогда только убил старушку топором, замесил опресноки на крови христианского младенца и продал китайцам пусковую шахту ракетных войск стратегического назначения, причём — самовывозом.

Тут у неё от сердца отлегло, и мы очень мило проговорили полчаса.

28 марта 2002

История про конец русской поэзии

Вот Пушкин передал перстень Жуковскому, Жуковский кому-то ещё, но потом началась смута, перстень подпиздили, и кончилась русская поэзия. Нету у неё переходящего перстня, а часть без знамени должна быть расформирована.

28 марта 2002

История о Радзинском

Радзинский со своим телесериалом окончательно стал похож на толстого квази-натуралиста Любимцева, что путешествует по свету. Радзинский купил себе шляпу и пустился в странствия. Шляпа так себе. Но Колизей на заднем плане — хорош.

28 марта 2002

История про день рождения

Я уезжал надолго и далеко, и вот, в пустой квартире справлял свой день рождения. Пришло довольно много людей, стоял крик, раздавалось окрест нестройное голосистое пение.

А мне всё нужно было позвонить, уцепиться за любимый голос, помучить себя перед отъездом. Я вышел в соседнюю комнату и начал крутить заедающий диск телефона.

Вдруг открылась дверь, и на пороге появился совершенно нетрезвый молодой человек и, улыбаясь во весь рот, произнёс:

— Здорово! А ты, брат, чего подарил?

29 марта 2002

История про яйца

Неумолимо надвигается Пасха. Впрочем, сейчас всё смешалось — ирландский католик совсем не то, что бразильский, а американский — не то, что немецкий. Не говоря уже о протестантах. В общем, всё смешалось в доме Облонских. Между тем, здесь много загадочного. Вот, например, история с яйцами. Сколько и где я не жил, но никто мне не сумел объяснить, почему символом Пасхи по Европе является заяц с яйцами. То есть не в том дело, что заяц не кастрат, а в том, что он яйца либо несёт в котомке, либо среди них, яиц, этот заяц радостно лапами разводит. А сидят эти уроды по витринам, и яйца лежат у их ног или лап, будто бракованные пушечные ядра…

Сидят эти шоколадные, кремовые, плюшевые и глиняные зайцы с шоколадными, кремовыми, плюшевыми и глиняными расписными яйцами — и никто не может мне объяснить этого причудливого сочетания.

С другими символами как-то проще. С вербами (как, кстати, и с ёлками) понятно — климат.

А вот яйца с зайцами… Причём они рифмуются только в русском языке.

Нет, с зайцами-то не дураки придумали. Совсем нет… Я вот думаю, что это что-то типа масонского заговора, а размер и форма яиц — тайные знаки. А уж когда настанет Пасха, в которую на углу Durinerstrasse заяц будет сидеть без яиц — нам всем кранты. Типа туши свет, сливай воду.

30 марта 2002

История о Кунгурской пещере

Однажды я посетил Кунгурскую пещеру. Эта пещера была очень странная. Говорят, что с тех пор в ней сделали ремонт и следят, что бы она не очень уж пещерилась. Но тогда она, вместе с очередью у входа натолкнула меня на одну мысль. Эта пещера была действующей моделью социализма. Там было холодно и сыро, довольно темно и грязно. Я был очень маленький, и всё смотрел под ноги. Боялся, что если я упаду в какую-нибудь лужу, то утону в ней и меня навсегда оставят в Кунгурской пещере.

Но когда мы выползли с другой стороны, все измазанные в подземной грязи, то увидели несколько десятков развивающихся стран, идущих по нашему пути.

30 марта 2002

История об одном стихотворении

Я знаю, каким образом оно стало всенародно известным, но вот кто скажет его автора, а? Там была какая-то история с режиссёром что ли… Ну, кто знает?

Далёко-далёко за морем стоит золотая стена,
В стене той заветная дверца, за дверцей — большая страна.
Ключом золотым открывают заветную дверцу в стене,
Но где отыскать этот ключик, никто не рассказывал мне…

30 марта 2002

История о необременительных романах

Я давно не видел анархиста Цветкова, но говорят, что у него родилось дитятко. Это должно человека благообразить и успокаивать.

А было и иное время и в нём, этом времени была у меня одна знакомая — довольно привлекательная девушка. В прежние времена к ней в дом регулярно приходил наш общий друг, тот самый анархист Цветков. И вот, однажды, наевшись борща, Цветков развалился на диване и говорит:

— Хорошо у тебя, Таня. И вообще, ты мне нравишься. Что бы нам не соединиться….

— Э-э, — отвечает она. — Я уже была замужем и мне не понравилось.

На что он отвечает:

— Да кто же говорит о замужестве?!! Я имею в виду лёгкий необременительный роман!

Мне, надо сказать, очень понравилось это понятие, и я долго катал его на языке. Завистливо щурился. Лёгкий, необременительный роман… Вот как люди-то живут.