Живой Журнал. Публикации 2007

Извините, если кого обидел.

13 ноября 2007

История про Щена

Продолжим наши игры. А именно — игры зверей. Тут три мотива: история Щена, казни египетские и путешествие по Москве сначала туда, а потом обратно.

3

Петя, выйдя на балкончик,
жадно лопал сладкий пончик:
словно дождик по трубе,
льет варенье по губе.
Четверней лохматых ног
шел мохнатенький щенок.
Сел. Глаза на Петю вскинул:
— Дай мне, Петя, половину!
При моем щенячьем росте
не угрызть мне толстой кости.
Я сильнее прочих блюд
эти пончики люблю.
Да никак не купишь их:
заработков никаких. —
Но у Пети грозный вид.
Отвернуться норовит.
Не упросишь этой злюни.
Щен сидит, глотает слюни,
Невтерпеж, поднялся — скок,
впился в пончиковый бок.
Петя, посинев от злости,
отшвырнул щенка за хвостик.
Нос и четверо колен
об земь в кровь расквасил щен.
Омочив слезами садик,
сел щенок на битый задик.

*С этим щеном вот какая история (лень своими словами переписывать, а цитата у меня давно была выписана). Бенгт Янгфельдт пишет Книжка Л. Ю. Брик Щен вышла в 1942 г., во время эвакуации, в городе Молотов (Пермь), тиражом в 15. 000 экземпляров. С тех пор она нигде не была переиздана, несмотря на то, что представляет явный интерес для биографии Маяковского и принадлежит к лучшим вещам, написанным Л. Ю. Брик о поэте. (В книжке описывается лето 1919 г., проведенное Маяковским и Бриками вместе в Пушкине. Как ни странно, этот отдых в Пушкине не зафиксирован ни в одной из хроник В. А. Катаняна, и Л. Ю. Брик сама датирует его 1920-м годом [стр. 2]. Но осенью и зимой 1920-21 гг. Маяковский и Брики жили не в описываемом в книжке Полуэктовом переулке, а в Водопьяном. Неправильность датировки подтверждается и воспоминаниями Р. О. Якобсона: "Лето девятнадцатого года я провел в Пушкине вместе с Маяковским и Бриками". Летом 1920 г. Якобсон находился уже в Праге).

"Щен" — имя собаки, найденной Маяковским "под забором" в Пушкине, но и ласкательное имя самого поэта. Уже в письме к Маяковскому в марте 1918 года Л. Ю. Брик называет его своим "щенком", а месяцем позже Маяковский впервые подписывает письмо ей рисунком собаки. В "семейной" символике Маяковского и Бриков, где исключительную роль играли животные, Л. Ю. Брик была "кошкой" ("кисой") и О. М. Брик "котом". (См.: Любовь это сердце всего. В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик: Переписка 1915–1930, М. 1991, и мое введение к ней).

То есть, щен — это как бы сам Маяковский.

Изо всех щенячьих сил

нищий щен заголосил:

— Ну, и жизнь — не пей, не жуй!

Обижает нас буржуй.

Выйди, зверь и птичка!

Накажи обидчика! — [Вот они, казни египетские]

Вдруг, откуда ни возьмись,

сто ворон слетают вниз.

Весь оскаленный, шакал

из-за леса пришагал.

За шакалом волочится

разужасная волчица.

А за ней, на три версты

распустив свои хвосты,

два огромных крокодила.

Как их мама уродила?!

Ощетинивши затылки,

выставляя зубы-вилки

и подняв хвостища-плети,

подступают звери к Пете.

— Ах, жадаба! Ах ты, злюка!

Уязви тебя гадюка!

Ах ты, злюка!

Ах, жадаба!

Чтоб тебя сожрала жаба!

Мы тебя сию минутку,

как поджаренную утку,

так съедим или иначе.

Угнетатель ты зверячий!

И шакал, как только мог,

хвать пузана за пупок!

Тут на Петю понемногу

крокодил нацелил ногу

и брыкнул, как футболист.

— Уходи! Катись! Вались!

— Плохо Пете. Пете больно.

Петя мчит, как мяч футбольный.

Долетел, от шишек страшный,

аж до Сухаревой башни.

Для принятья строгих мер

— к Пете милиционер.

Говорит он грозно Пете:

— Ты ж не на велосипеде!

Что ты скачешь, дрянный мальчик?

Ты ведь мальчик, а не мячик.

Беспорядки! Сущий яд —

дети этих буржуят!

Образина милая,

как твоя фамилия? —

Петя стал белей, чем гусь:

— Петр Буржуйчиков зовусь.

Где живешь, мальчишка гадкий?

— На Собачьевой площадке. —

В советских изданиях помещалась сноска: «в Москве, ныне снесенная, стояла на Сухаревской (теперь Колхозной) площади». Сухарева башня, понятно, снесена в 1934. Куда интереснее место «Собачья площадка» — комментаторы Полного собрания сочинений (1958) сообщают «старое название небольшой площади в Москве на перекрестке нынешних Композиторской улицы и улицы Вахтангова». Они ещё не знают, что всего через несколько лет Собачья площадка исчезнет под тротуаром проспекта Калинина.

Но интересно, что Петя живёт не в "купеческом" Замоскворечье, а на Арбате, в дворянском, а потом — интеллигентском районе. Катится он по Садовому кольцу, совершая почти четверть оборота:

Черновой вариант: