Живой Журнал. Публикации 2009

Про себя мы думаем: "Эх, достроим, воткнём мох между брёвнами, прошпаклюем, крышу поправим, а там и попаримся всласть. Пока же поспешать надо".

Внезапно выясняется, что баня построена не так: без дымохода, без дверей, а то, пуще, одной стены у неё не хватает.

Собравшиеся чешут в затылках и говорят:

— Надобно новую строить. И поскорее, иначе совсем грязью обрастём.

Они берегут время и, понятно, не моются — как и прежде.

Неожиданно налетает ворог, и постройка предаётся огню…

Русские люди отгоняют басурмана и принимаются строить опять.

Ещё немного осталось.

лучший подарок автору — указание на замеченные ошибки и опечатки

Извините, если кого обидел.

24 ноября 2009

История из старых запасов: "Слово о буднях и праздниках"

Праздников у нас много. Праздники более заметны, сунь нос в календарь — то праведник, то мученик, а этих-то, последних, у нас всегда хватало. Каждый день к чему-то приверчен, с чем-то сплетён.

Круговорот года, который катится как масляный блин — от зимы, через круглое летнее солнце, к круглым налитым бокам яблочной поры и урожайной округлости. За кругом года следует круг жизни — крик роженицы, детский крик, свадебное причитание, вопли на похоронах.

Третий круг, круг забот и работ, возделывание земного шара, выращивание на нём колосистой еды и прочих луковиц, кормление скота, выуживание большой рыбины из текучих вод, рукоделие и круглое колесо домашнего ткачества. В некоей энциклопедии, что я разглядывал прилежно, одно оглавление чего стоит: раздел "Престольный праздник". Подразделы в нём: "Драка" и "Пляска".

Среди двухсот двадцати постных дней есть простор и для праздников.

В описи праздников, среди известных и много почитаемых, есть странные, упоминаемые мало и причудливые. Вот, например, Касьянов день, Касьян немилостивый, Касьян кривой, да и попросту Касьян-завистник. Этот выскакивающий раз в четыре года, в leap-day, галльский проповедник на Руси был нелюбим. В сёлах он часто не считался святым, да и к имени его относились неуважительно. Говорили так же, что ангел Касьян предал Бога и выдал дьяволу план Господа изгнать с небес нечистую силу. В наказание Господь "приставил к нему ангела, который лупил Касьяна по лбу молотом три года подряд, а на четвёртый год давал ему роздых". Говорили разное, но всё — дурное, на что, дескать, не взглянет, всё вянет, всё в тот день криво и некрасиво, роженицы в тот день мрут, дела из рук валятся, и всё, может от того, что Касьяна (другая версия) бесы из дома покрали во младенчестве, а потом в своём доме воспитывали. Учёные люди поясняли, что "Такой отрицательный образ св. Касьяна и дня его памяти сформировался под влиянием дохристианских представлений о "плохом" и "хорошем" времени. "Хорошим" временем считалось такое, когда мир устойчив, упорядочен. "Плохое" — это время перехода от одной реальности к другой (от зимы к лету, от старого года к новому), время деструкции и хаоса (весна и осень, рубеж старого и нового годов). День св. Касьяна приходится на самый страшный с мифологической точки зрения момент времени: последний день зимы и последний день старого года (в древности год начинался 1 марта, на Авдотью Плющиху)". В той самой энциклопедии к этим рассказам присовокуплена репродукция стариной картины — заброшенное кладбище, зимний вечер, из снега торчит пара крестов, всё занесено снегом — и разрушенная ограда, и скелет дерева, и ещё один могильный памятник, где крест вписан в круг, древний и страшный.

Вот такие у нас праздники, праздник — не праздник, а день важный, хоть и самый-самый редкий в календаре.

Но одно, конечно, дело — малоизвестные картины да рисунки, коих история оставила много, а совсем другое — старые фотографии. Крестьяне в старинной живописи, хоть, может быть, и списаны с натуры — всё равно вымышлены. А вот эти, разбросанные по справочникам и историческим книжкам — люди в разных тонах серого, что смотрят в объектив заморского чуда — живые. Хотя их тела уже и истлели где-то. Они убиты или умерли, и многие вдали от дома. Они встали по стойке смирно со свадебными пирогами в руках, и рушники треплет на ветру. Всех их уже нет, нет их имён, и нитки их одежды снова стали травой и листьями.

Есть о них только предания, в которых согласья меньше, чем в рассказах о Касьяне Римлянине — предания о том, как жили, что ели, кого любили. Есть только антропологическое: "После венчания. 1902, Тульская губ.". И ветер на старой фотографии, что шевелит подолами.

Это ветер на снимках, сделанных неизвестными фотографами, и на снимках Дмитриева и Нордмана, где серые и бежевые пейзажи Волги.

Как это у них получалось, мне было совершенно непонятно. Может дело в нынешнем недовложении йодистого серебра?

Зимний лес на старом снимке, отчётливый до боли в висках, прописанный фотографическим перышком, тонкой кисточкой, как лежавший там же под стеклом портрет Бакста.

Дагерротипы.