Нет, составление такого ряда невозможно.
Желание его составить исходит из мира прошлого, где иерархия выстраивалась в обязательном порядке. А сейчас культура умещает рядом победную песню Винни-Пуха (Заходер, кстати), песню из популярного фильма (Цветаева, между прочим) и шлягер в исполнении певца в псевдогусарской форме (Заболоцкий, однако).
Одним словом — раньше была пирамида, и составители списка могли провести черту у её макушки, отсекая пять, десять или двенадцать великих имён или книг.
А теперь вместо пирамиды в чистом поле стоят тысячи каменных столбиков и ещё надо определить алгоритм, по которому одни окажутся значимыми, а другие — нет. Я считаю, что поэзия в связи с краткостью формата, независимостью (большей, чем у других жанров подачи слова) от книжного формата и книгопечатания вообще, выживает лучше. Но, положа руку на сердце я как-то не могу сказать, что вижу средь нынешних авторов кого-то, кто может сравниться не то что с девятнадцатым веком, но и с серединой прошлого. И дело не в том, что (тут известная мантра о том, что оскудела земля, etc), а просто мир изменился. Изменилась коммуникация между сочинителем и читателем/слушателем. В большей мере всё прирастёт слушателем, а не читателем, пока мне так кажется. (Недаром русская эстрада вдруг поняла, что стихи классиков (вплоть до Заболоцкого) рвут душу больше, чем стихи безвестных современных производителей — и тут было не просветительство, а циничный коммерческий расчёт).
Вот если бы вопрос был типа "кто из поэтов (драматургов, писателей) впечатлил вас за последнее время — тут всё понятно. Это честный вопрос. В идее списка нет ничего порочного, кроме неверной постановки задачи — одно дело, что должен прочитать человек, чтобы понимать язык современной культуры (это честный вопрос), другое дело, что каждый из отвечающих считает ярким событием. И ещё одно — говорить о произведении, что "было значительным" очень сложно. Пьеса "Заседание парткома" Гельмана (1974) было значительным и поэма Евтушенко "Братская ГЭС" (не помню год, а смотреть недосуг) было значительным. Но "перспективность" их, про которую меня спрашивает анкета — … Меж тем стихотворение Слуцкого "Ключ" — вполне "перспективна" и "Столбцы" Заболоцого перспективны. Нет, "Столбцы" не попадают во временной интервал, как и "Свидание" Пастернака (1949).
К чему я это всё клоню (совершенно явным видом издеваясь над постановкой вопроса)? К тому, что общественной значимости нет. Есть значимость личная. Или язык узких корпоративных групп. Русская литература совершенна и совершена. И совершена именно в середине XX века.
Дата верная.
Это отмена прежнего общественного контракта с писателями и ожидание нового. Это вовсе не значит, что он будет заключён, кстати.
Говоря простым языком — писателей выгнали на мороз.
Это случилось как раз в первые годы нового века. Правда инерционное уважение к литературе похоже на травоядного диплодока, которому откусили голову, а он, ведомый спинным мозгом продолжает идти.
Это нормально — когда выгнали на мороз учителей фехтования и верховой езды, никто по ним не заплакал. Нет, малая часть в таких случаях остаётся в тепле, но поскольку в этих профессиях перепроизводство в тысячи раз, на мороз выгнать — святое. Раньше, как все ездили на лошадях и жизнь зависела от владения колюще-режущими предметами, они были нужны. А потом не нужны в таких количествах. Ну и было время, когда читали много, а теперь читают куда меньше. А ответ один — на мороз.
Для человечества в этом ничего страшного нет, просто перед рядовыми людьми встаёт индивидуальный выбор, и это очень хорошо.
То есть, главное событие в том, что литература прежнего типа закончилась, а теперь перед каждым стоит выбор — быть клоуном или сценаристом.
И, чтобы два раза не вставать, а вот кому я отдал хорошие немецкие костыли — никто не помнит?
История про то, что два раза не вставать
Поздравляю товарищей с праздником, всех цельно, а ст. лейтенанта запаса Ковригина М.Е., капитана запаса Воротенникова, и мл. сержанта Ерохина — отдельным, частным образом.
И, чтобы два раза не вставать, традиционный календарный рассказ:
(с минимальными потерями личного состава)
Лампочка на потолке подпрыгнула, моргнула, и он сразу понял, что началось. Один раз уже так было — лет десять назад, когда он только начал служить в этих краях. Тогда их сильно тряхнуло — землетрясение разрушило несколько городов, и повернуло в сторону реку. Но теперь это было не землетрясение, теперь это была их персональная беда.