Живой Журнал. Публикации 2012

Покинув кладбище, Карлсон пошёл к знакомым в редакцию «Газетт». Там было накурено и шумно, и Карлсон вдруг понял, что задыхается. Было бы глупо умереть в такой день, в астматическом приступе, выйдя из дома за печёнкой и даже не встретившись с друзьями, ради которых спустился на улицу. Слава тебе, безысходная боль! Раз — и фигак сероглазый король. Фигак!.. К чему теперь рыданья, пустых похвал ненужный хор.

Только с кладбища — и обратно на кладбище.

Фигак!

Отчего он снова вспомнил этого молодого героя, Карлсон не знал. При этом он вспомнил, что раньше, в школе, он отождествлял себя с Фигаком, а теперь ему приходится вспоминать отца его Фингала.

Вот так и транзит Глория, извините, Мунди…

V

Только за ним закрылась дверь, как вошёл Малыш Свантессон, размахивая заметкой о птичьем гриппе. Он провёл в газете, смеясь и шутя, часа два, пока все не ушли в бар.

В это время Карлсон тоже отправился в трактир, где один из завсегдатаев сообщил владельцу трактира о масонстве Карлсона. Они шушукались за его спиной, и Карлсон знал, о чём. Знал наверняка. Они всегда об этом говорили.

За окнами загудели сирены — это двигался кортеж русского лидера. Ревели мотоциклы, и кто-то закричал приветствие.

В это же время в два часа дня Малыш стоял в огромном зале городской библиотеки перед лучшими людьми Шекспировского общества и читал свою пьесу. Чтение затягивалось, и Малыш вспоминал школьный спектакль, где он играл тень отца Гамлета. Люблю грозу в начале мая, когда из тучи льет вода и молния летит, сверкая: Фигак-фигак, туда-сюда. Фигак! Я не любил овал — я с детства угол рисовал! Восстал он против мнений света… Один, как прежде… и… фигак!..

И Малыш принялся читать свою пьесу:

ФИГАК

Пьеса с ремарками и звуками.

Призрак: А он мне в ухо и… Раз!.. (фигак)

Полоний: Здесь крысы!.. А! (фигак)

Гамлет: Как ободняет, так и завоняет! ((фигак)

Офелия: Здесь рыбы! Мокро!.. О! (фигак)

Гамлет: Бедный Йорик! Как часто в детстве я играл его очаковской медалью! И вот, Горацио… (фигак)

Розенкранц и Гильденстерн: Мы тут ни при чём! (фигак)

Клавдий: Жена, не пей вина! (фигак)

Гертруда: Вино и пиво — человек на диво! (фигак)

Лаэрт: Охренели все, что ли? Э? (фигак)

Гамлет: Ступай по назначенью!.. (фигак)

Клавдий: Больно ж! Я ранен! (фигак)

Гамлет: Избрание падёт на Умслопогаса — вот он-то не фигак. А я-то — что? (фигак)

Все хором кричат: «фигак». Кланяются.

Раздались жидкие хлопки. Впрочем, потом захлопали сильнее. С глупой улыбкой Малыш пошёл мимо рядов.

Несмотря на оригинальность и желание быть понятым, он так и оставался изгоем среди Шекспировского общества: его стихов не печатают в сборнике «Метрополис», ни самого не пригласили на фуршет после вечера. В отличие, скажем, от его приятеля Боссе, или Козла Боссе, как его иногда называли, который тоже был здесь. И без того уязвлённый, Малыш прислушивался к гулу в зале и, выхватывая случайные слова и фразы из общего шума, получал для своих обид всё новые и новые поводы.

VI

Была середина дня, и город, живший как единый организм, заурчал в ожидании обеда. Все, кто мог, покинули свои конторы и отправились по трактирам, кабакам и кафе. Карлсон решил, что имеет смысл совместить обед с деловой встречей. Доктор Хорн должен был подписать бумаги на перевозку, и поэтому Карлсон пошёл обедать в кабачок «Путь Фингала», где собирались шведские патриоты, обсуждая текущие дела — свои собственные и своей бедной, угнетаемой русскими и евреями страны. Несчастный Карл, Пришлый Бернадотт, Рауль просто Валленберг… Ты помнишь, дядя, как — фигак?

Доктор Хорн заказывал перевозку родильного инкубатора, ротор-статор-ингалятор, и Карлсон ещё раз проверил бумаги в портфеле. Он пришёл в трактир к патриотам в тот момент, когда его приятели обсуждали прелести его жены. Карлсон слышал это негромкое шелестение, а сам разглядывал снобистский журнал мазохистского содержания. Поодаль от него сидели Филле и Рулле. Они шушукались, заказывая куда-то пиццу. Какие-то невидимые линии напряжения пронизывали пространство, как сигнализация в одном из тех банков, что нынче часто показывают в разных фильмах.

Карлсон снова вспомнил о письме и о том, что на четыре назначена встреча его жены с Филле и Рулле. Он давно подозревал об их любовной связи, и вот теперь жизнь совала ему в нос пошлые признаки измены. Встав вслед за Филле и Рулле, Карлсон не стал ничего есть тут и тайком пошёл за парочкой друзей в ресторан «Бомонд» на набережной.