Живой Журнал. Публикации 2012

04 ноября 2012

История про то, что два раза не вставать (2012-11-05)

Прочитал "свежего Ревзина".

И прям растроился, пришлось съесть гречневой каши для упокоения.

Продолжая цитатами из того же автора "Хорошие люди, и не умеют поставить себя на правильную ногу". Вот отчего человек пишет прекрасные тексты об искусстве, архитектуре и прочих профессиональных вещах, а потом начинает рассуждать о политике, социологии или истории — и вот тут прям святых выноси.

Кстати, чтобы два раза не вставать, я хорошо помню ситуацию конца восьмидесятых, когда властители дум, советские интеллигенты, рассуждали в прессе о невидимой руке рынка, возвращённой литературе, что теперь дойдёт до каждого слесаря, о нравственном начале и прочих радужных вещах. Нет, это всё было решительно прекрасно — и даже сейчас меня пробирает дрожь, когда я читаю журналы тех лет.

А тут человек прекрасный и прекрасный специалист в своей области. Но всё происходит так же, как в те прежние времена, когда вдруг хорошие актёры, прекрасные учёные вдруг наговорили ужасных глупостей.

Но вот отчего, как начнёт русский интеллигент рассуждать о левой идее, экономическом устройстве, так всё время повторяется неловкая ситуация — что в 1906, что в 1989, что в 2012? Непонятно, отчего так.

Причём обнаруживается в таких рассуждениях весь набор странных логических ошибок, которые (как, наверное, думает говорящий) не видны, какое-то страшное невежество, удивительное для блестящего специалиста в другой области. И всё это как кладка на старых усадьбах — штукатурка эмоций осыпалась, а кирпич простоты — вот он.

Может, и вправду, признак интеллигента — это желание веско и эмоционально высказаться по тем вопросам, в которых ты не являешься специалистом.

Извините, если кого обидел.

05 ноября 2012

История про то, что два раза не вставать (2012-11-06)

Храни Господь ремонтников, что в этот день работают без крыши над головой.

Остальных мне не жалко, мало у меня сочувствия к офисной плесени, что вопиёт о дожде и холоде. (Когда долго живёшь, всегда под рукой находится объяснение собственной мысли — и можно сэкономить место).

И, чтобы два раза не вставать, я как-то заскучал о "Рваной Грелке". Раньше в этот час, когда все группы графоманских рассказов на этом конкурсе свели в одну, вычистив немногих гениев и очевидных сумасшедших, ко мне заходила девушка Жаклин и говорила: "Эй, дедушка, проснись! Эй! Дай вот этому в глаз! И ещё вот этому, глухой, что ли? А? Клюку-то подбери, и дай. Не спи, дедушка, дождь за окном, развлечение у тебя будет".

А тут как-то и оно истончилось.

Извините, если кого обидел.

06 ноября 2012

Нежность ( 7 ноября )

Мите Ольшанскому

Они лежали на холодной ноябрьской земле и ждали сигнала. Солнце, казалось, раздумывало — показаться из-за кромки леса или не вставать вовсе.

Володя смотрел на ту сторону канала, за границу заповедника через панорамный прицел, снятый много лет назад с подбитого транспортёра. Карл лежал рядом на спине, тыкая палочкой в нутро старинного коммуникатора.

Наконец по тропинке между холмов показался усиленный наряд пограничников. Один шёл впереди, а двое, тащившие пулемёт и контейнеры с пайком, шагали, отстав на три шага. Пограничники ходко миновали распадок и лишь немного снизив скорость, начали подниматься на сопку.

Граница охранялась людьми только днём, ночью же здесь было царство роботов. Но этой ночью китаец и индус пробили защиту, поэтому наряд уже ждали на вершине сопки.

Ещё пятнадцать минут, и спутник снова глянет сюда равнодушным глазом, пятнадцать минут — вот что у них есть. Они ползли к этому часу не три километра, как кому-то показалось бы, а три года.

Всё началось с Карла. Он попал в Заповедник не так давно.

Тогда все сбежались смотреть на немцев, которых пригнали большой партией, — одни мальчишки, девочек не было. И вот товарищ Викентий, Вика Железнов, привёл к ним в барак Карла. Сначала на него смотрели свысока — новососланных не любили, у них было превосходство людей, выросших в обществе технологий. Такие мальчики часто были не приспособлены к простому труду и искали кнопки управления на обычных предметах вроде ножа или лопаты. Однако Карл сразу стал наравне с другими заготавливать топливо и безропотно носил воду в пластиковых канистрах. Тогда Володе было, впрочем, не до него — в тот день он познакомился с Таней-англичанкой и через час после знакомства пошёл за ней в рощу. У него ничего не получилось — и этот позор казался важнее всей революционной борьбы.

Только через несколько месяцев, внимательно присмотревшись к соседу, Володя понял, какая горит в глазах Карла священная ненависть.

Однажды немец запел в бараке — причём задолго до подъёма. Товарищи ворочались во сне, а Карл тихо выводил:

Dann ziehn die Moorsoldaten