Живой Журнал. Публикации 2013

Группа повернула вдоль крутых скал и сразу увидела расселину — действительно, незаметную с воздуха, видную только вблизи.

Здесь уже начали попадаться обломки ящиков с опознавательными знаками Кригсмарине и прочий военный мусор. Явно, что здесь не просто торопились, а суетились.

Дальше, в глубине расселины, стояло странное сооружение — похожее на небольшой нефтеперегонный завод.

Раньше он было скрыто искусственным куполом, но теперь часть купола обвалилась. Теперь со стороны моря были видны длинные ржавые колонны, криво торчащие из гладкой воды.

Тонко пел свою песню в вышине ветряной двигатель, но от колонн шёл иной звук — мерный, пульсирующий шорох.

— Оно? — выдохнул Фетин.

Академик не отвечал, пытаясь закурить. Белые цилиндры «Казбека» сыпались на скалу, как стреляные патроны.

— Оно… Я бы сказал так — забытый эксперимент.

Фетин стоял рядом, сняв шапку, и Коколия вдруг увидел, каким странно-мальчишеским стало лицо Фетина. Он был похож на деревенского пацана, который, оцарапав лицо, всё-таки пробрался в соседский сад.

— Видите, Фетин, они не сумели включить внешний контур — а внутренний, слышите, работает до сих пор. Им нужно было всего несколько часов, но тут как раз прилетел Григорьев. К тому же, они уже потеряли самолёт-разведчик, и как ни дёргались, времени им не хватило.

Академик схватил Коколия за рукав, старик жадно хватал воздух ртом, но грузину не было дела до его путанной истории.

Фетин говорил что-то в чёрную эбонитовую трубку рации, автоматчики заняли высоты поодаль, а на площадке появились два солдата с миноискателями. Все были заняты своим делом, а Коколия стремительно убывал из этой жизни, как мавр, сделавший своё дело, и которому теперь предписано удаление со сцены.

Академик держал бывшего старшего лейтенанта за рукав, будто сумасшедший на берегу Чёрного моря, тот самый сумасшедший, что был озабочен временем:

— Думаете, вы тут ни при чём? Это из-за вас им не хватило двух с половиной часов.

— Я не понимаю, что это всё значит, — упрямо сказал Коколия.

— Это совершенно не важно, понимаете вы или нет. Это из-за вас им не хватило двух с половиной часов! Думаете, вы конвой прикрывали… Да? Нет, это просто фантастика, что вы сделали.

— Я ничего не знаю про фантастику. Мне не интересны ваши тайны. За мной было на востоке восемь транспортов и танкер, — упрямо сказал Коколия. — Мой экипаж тянул время, чтобы предупредить конвой и метеостанции. Мы дали две РД, и мои люди сделали, что могли.

Академик заглянул в глаза бывшему старшему лейтенанту как-то снизу, как на секунду показалось, подобострастно. Лицо Академика скривилось.

— Да, конечно. Не слушайте никого. Был конвой — и были вы. Вы спасли конвой, если не сказать больше, вы предупредили всё это море. У нас встречается много случаев героизма, а вот правильного выполнения своих обязанностей у нас встречается меньше. А как раз исполнение обязанностей приводит к победе… Чёрт! Чёрт! Не об этом — вообще… Вообще, Серго Михайлович, забудьте, что вы видели — это всё не должно вас смущать. Восемь транспортов и танкер — это хорошая цена.

Уже выла вдали, приближаясь с юга, летающая лодка, и Коколия вдруг понял, что всё закончилось для него благополучно. Сейчас он полетит на юг, пересаживаясь с одного самолёта на другой, а потом окажется в своём городе, где ночи теплы и коротки даже зимой. Только надо выбрать какого-нибудь мальчишку и купить ему на набережной воздушный шарик.

Шлюпка качалась на волне, и матрос подавал ему руку.

Коколия повернулся к Фетину с Академиком и сказал:

— Нас было сто четыре человека, а с востока восемь транспортов и танкер. Мы сделали всё, как надо, — и, откозыряв, пошёл, подволакивая ногу, к шлюпке.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

28 июля 2013

Измайловские бани (2013-08-01)

Измайловские бани попрятались за разросшейся зеленью (может, и исчезающей по зиме) — то есть, они находятся в двух шагах от широкой Первомайской улицы, где звенят трамваи и несётся поток машин, а меж тем, всё равно спрятаны в какие-то кусты — оттого и прилагается эта фотография. Вот они, родимые, ровно по центру, с рекламой на торце про какой-то клуб "Философия тела". Ну, это мы понимаем: попадётся хорошая жена, так и прекрасно, а сварливая попадутся — станешь философом. Нам про это ещё Сократ всё разъяснил.

Построили Измайловские бани в 1956 году, когда Измайлово уже давно было Москвой. Оно-то вошло в столичные границы ещё до войны, в отличие от многих других окраин, что попали туда только в 1960 году.

И было имя ему тогда Сталинский район.

Теперь времена переменились — если поедешь на трамвае, так увидишь в окно уважение к старине — если из центра ехать долгой дорогой с трёх вокзалов, то сначала увидишь бронзового преображенца на углу, а затем семёновца. А поедешь трамваем из бани — так сначала семёновца, а затем преображенца. А вот измайловцам памятник — разве только на Бородинском поле стоит.

Это, впрочем, и хорошо.