Живой Журнал. Публикации 2013

Он выпил кипятку с вареньем, что нашли, да не доели близнецы, и попробовал ещё раз. Стрелки встали намертво, и он понял, что и его время кончилось.

Ляпунов был прав — город зачерпнул их пригоршней, и уже не выяснишь, из-за какой игры отобрали его, Минина. Может, мы просто слишком сильно любили этот город, подумал он — но причём тут близнецы?

Но он одёрнул себя — много ли он знал о близнецах, ведь сейчас он не помнил даже их имён.

Минин услышал далёкий рокот мотора и, подхватив винтовку, выбрался из дома.

Там, на холме неподалёку появился кургузый, будто игрушечный танк. Минин прицелился и стал ждать, когда голова танкиста покажется над башней. Беззвучно отвалилась крышка, и через мгновение Минин выстрелил. Пуля ударила в броню и высекла длинную искру. Танк фыркнул мотором и начал сползать обратно, на другую сторону холма. Трещали разряды в радиотелефонах, доклад ушёл командирам, обрастая другими сведениями, часто придуманными и противоречащими друг другу — так радиоволны сливались, шифровались и расшифровывались, чтобы печальный немец далеко-далеко от Москвы открыл под лампой дневник и записал на новой странице «Противник достиг пика своей способности держать оборону. У него больше нет подкреплений».

В этот момент его противник встал и пошёл обратно, волоча винтовку по снегу — но через минуту с танка разведки выстрелили в сторону деревни — наугад, без цели. Шар разрыва встал за спиной мальчика, и крохотный осколок, величиной с копейку, попал Минину в спину. Он упал на живот и ещё успел перевернуться на спину, сползая с дороги в канаву.

Холод схватил его за ноги — не тот зимний холод, к которому он привык, а особый и незнакомый. Сначала он схватил его за ступни, погладил их, поднялся выше, и вот Минин вовсе престал чувствовать ноги.

И тут ему стало ужасно одиноко, потому что он знал, что мама не придёт — они все звали маму, те, кто успевал. Теперь, нужно было крепко терпеть, чтобы не заплакать.

Мороз усиливался, и ночь смотрела на него из-за стремительно летящих зимних облаков. Город жил где-то рядом, там, откуда должно было вылезти солнце, но повернуться к восходу уже не было никаких сил. Мир завис на краю, и чаши невидимых весов, где-то там, в вышине, на чёрном пространстве без звёзд, колебались, ходил вверх-вниз маятник, колебалась стрелка, чтобы потом показать, чья взяла.

Минин ждал, как они встанут, как ждал результата контрольной — всё уже сделано, и переписать начисто уже не дадут.

Город был рядом, и Минину было лучше многих, умиравших в ту ночь — он знал, чем кончится дело, он знал ответ в конце задачника.

Минин прожил ещё несколько долгих часов, пока не услышал нарастающий шум. Это с востока, в темноте, шло слоновье боевое стадо.

Танки шли, поводя хоботами и перемаргиваясь фарами. Минин ещё успел почуять запах гари и двигателей, и лучше запаха не было на земле. Вдыхая в последний раз этот морозный воздух, становясь частью снега и льда близ Москвы, он почувствовал, как окончательно сливается со своим городом.

Извините, если кого обидел.

07 сентября 2013

История про то, что два раза не вставать (2013-09-11)

День, значит, такой.

Надо сказать, что я несколько раз писал о гранёных стаканах в разных изданиях — коротко писал и писал пространно.

В результате я должен сказать одно — загадок в истории гранёного стакана больше, чем точных знаний. Да и вопрос "Скока граней?" сродни вопросу о том, сколько должен быть рост и вес у красивой женщины. Поиск точного числа сродни желанию пройти под радугой.

Однако на этом пути мы можем узнать много нового, если только не окостенел ещё живой интерес.

А то ведь наш обыватель каков — у него в голове связка "стакан" — "Мухина". Он как заслышит слова "гранёный стакан", так сразу выпучит глаза и выпалит: "Мухина!". "Му-хи-на!" Да так и остолбенеет.

Потому как скажи ему: "Птица!", так он радостно закричит "Курица!".

А скажи "Поэт?" получишь в ответ: "Пушкин!"

Так вот никаких документов о роли Мухиной в судьбе гранёного стакана не наблюдается — только воспоминания родственников и ворох недостоверных газетных статей, в которых журналисты выпучивают глаза не хуже обывателей.

Образ советского гранёного стакана возник с унификацией производства в середине XX века. То есть, если раньше человек помнил, что в разных столовых и рюмочных, в трактирах и кабаках была разная посуда, то тут в каждое заведение общественного питания, а то и в каждый дом пришли миллионы и миллионы схожих стаканов.

А так-то гранёные стаканы известны в стеклоделии давно. Был, по слухам, стакан Ефима Смолина, который царь Пётр Алексеевич хватил оземь, да тот стакан, на радость мастеру, и не разбился.