Живой Журнал. Публикации 2015

Шеврутов печально достал из кармана пистолет ТТ, показавшийся мне отчего-то гораздо большего размера, чем на самом деле.

— Ну, давай, давай — а то он мертвечины не любит. Он тебя сам выбрал, он всегда сам выбирает.

Глаз приблизился к поверхности и бесстрастно смотрел на меня.

_{И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.}

Извините, если кого обидел.

13 июля 2015

История про то, что два раза не вставать (2015-07-20)

В комментах ад, конечно. Но это не ради них.

http://svpressa.ru/culture/article/127474/

Извините, если кого обидел.

20 июля 2015

История про то, что два раза не вставать (2015-07-25)

Люди часто выстраивают свои представления о других на основе того, что те им чем-то помогут.

Думают, к примеру, что вот, перед ними смешной человек, и он будет их веселить. А он повеселил случайно, а потов взял и в глаза плюнул.

Или вот, думают, что перед ними человек-спасательный-круг.

А он — человек-пассатижи.

И от этого обиды выходят.

Извините, если кого обидел.

25 июля 2015

История про то, что два раза не вставать (2015-07-25)

Извините, ничего личного, но понадобилось для ссылки:

История про писателя Ляпунова

…но это ещё что — я видел писателя Ляпунова. Несмотря на то что писатель Ляпунов был урождённым советским гражданином, в его жилах текла кровь анархиста Бориса Акуниндта. Этот анархист поднял восстания в девяти европейских странах, пять раз был приговорён к различным видам смертной казни, три раза бежал из тюрем, но всё же уцелел. Другой на месте писателя Ляпунова возгордился бы такой родословной, а он — нет: на равных говорил он с разными людьми, да и со мной тоже.

Ляпунов как-то написал замечательную пародию на рецензента, тупого и злобного. Этот рецензент занимался тем, что ругал Льва Толстого, напыщенно излагал философию литературы, но его утверждения на поверку оказывались сплошными глупостями. Персонаж Ляпунова, забыв о Шекспире, утверждал, что всякий писатель, не писавший для детей, вызывает подозрение, критиковал Толстого за косноязычие, при этом сам выражаясь примерно так: «…Наташе Ростовой подобные издевательства безразличны, она никогда не была живой, а романтически настроенные читательницы чувствуют себя так, словно это их насилует автор..»

Влюблённый в творчество Толстого, Ляпунов написал, одним словом, блестящую пародию. В этой пародии высмеивалось много разных приёмов, и все это могли видеть, но я хочу сказать о другом: писателю Ляпунову принадлежало также многотомное исследование «Анна Каренина. Зверь из Бездны», написанное в духе великого литературоведа, у которого писатель Ляпунов учился в юности.

Это сочинение предваряла цитата из Набокова: «Когда Анна приходит к Цинциннату, то он понимает, что она-то и есть его казнь». Я не удержусь от того, чтобы процитировать зачин:

«Анна Каренина — сука.

Даже лежит на рельсах она как-то криво.

Лучше бы я рассказал про моховики и грузди. Я бы рассказал про белые. Но огонь Гражданской войны ещё горит во мне, и я не могу сдержаться. Старый айсор, что вставлял в моей комнате выбитое пулей стекло, рассказывал мне, как гибнут люди под паровозами. «Но чаще гибнет скот», — говорил он печально. Мир перевернулся, оттого корову, погибшую на рельсах, жалко, а человека — нет.

Анна Каренина похожа на корову.

Она толста и глупа.

Она одновременно глупа и ужасно хитра. Она делает только глупости, и одновременно строит хитроумные заговоры. Не спрашивайте меня, как это можно совместить. Я говорил об этом Якобсону — он тоже не знает. Поливанов нашёл ответ в персидском трактате, но в холодную зиму спалил этот трактат в буржуйке. Тканые розы на сафьяновом переплёте ещё долго шевелились в жестяной утробе.

Секрет пропал, но я буду рассказывать дальше.

В старом Гамбурге, где обсыпанные тальком борцы пыхтели в тайных схватках, борцов-убийц звали «Анна Каренина». У них был особый тусклый блеск в глазах.

Есть несколько приёмов, которыми можно сломать позвонки противнику, — я не буду о них рассказывать.

Это значило бы множить труд Анны, а она — сука, сука. Сука! Впрочем, я сдерживаюсь.

Аля, Аля, помнишь ли ты ещё меня?!

У Анны Карениной тусклые глаза перед еблей. Желающие проверить — могут перечитать текст. Толстого гонит по рельсам энергия заблуждения. Он доезжает до Астапова, не услышав, как хрустят кости под чугунными колёсами. Смерть идёт рядом.

Анна — это смерть.

Если внимательно перечитать черновики Толстого — жаль, что не издали отдельно восьмой вариант рукописи в юбилейном собрании, — было бы видно, что Анна всё время в белом. Когда она выходит косить с Левиным на луг, он, глядя на неё против солнца, понимает всё. Коса в её руках — естественна.