Живой Журнал. Публикации 2017, октябрь-декабрь

И, Боже мой, что увидела она в прихожей этой богатой дамы? Шлем господина Карлсона, висевший на вешалке! Она пришла в гости с глупым Юлиусом, что держал её под руку, а на них, из кресла в гостиной смотрел сбитый лётчик, по ночам, наверное, пересчитывавший свои сто миллионов эрэ, пересыпая их из одного бочонка в другой. Оказалось, что госпожа Пти Бер была родной тётушкой не только Юлиусу, но и самому Карлсону.

Пока Юлиус и Карлсон говорили о преимуществах сборной шведской мебели, а госпожа Пти Бер колебалась, дать ли им ссуду, Элизабет выращивала в себе ненависть ко всем троим. Наконец Юлиус намекнул, что большую часть денег он хотел бы получить безвозвратно, как подарок к свадьбе. При этом он заявил, что попросит руки Элизабет. Но тут чаша терпения девушки иссякла, и фрекен Бок заявила, что не сможет выйти замуж за человека, который не способен поменять колесо у мотоцикла.

Юлиуса это не смутило, и он заявил, что женится на младшей из пяти сестёр, имя которой он, впрочем, забыл. Зато Элизабет показалось, что Карлсон посмотрел на неё с уважением.

Между тем в Вазастане появился ещё один человек — Людвиг фон Боссе, который, наоборот, обычно опускал приставку к собственной фамилии. Он был лётчиком шведских ВВС, и, видимо, поэтому знал Карлсона. Молодой офицер привлёк внимание Элизабет, а на почве ненависти к снобу Карлсону они и вовсе подружились. Людвиг оказался жертвой интриг Карлсона, а ореол мученика придавал его образу известную романтичность.

Шли неделя за неделей, и на свадьбе Юлиуса она вновь столкнулась с Карлсоном.

Внезапно он пал к её ногам и зарыдал:

— Вся моя борьба с самим собой была бессмысленной! Чувства сильнее меня, и я не в силах им противостоять! Знайте, что я люблю вас больше аэропланов и денег!

Фрекен Бок собрала все свои силы и отвечала, что попытка смутить ей Карлсону не удалась. Она не боится его, и не позволит человеку с предубеждениями одержать верх над её гордостью. Разрушенное счастье её сестры навсегда стало между ними. Погубленная карьера Людвига требует отмщения.

Карлсон отвечал, что Людвиг фон Боссе сам был отъявленным негодяем, транжирой и именно из-за него, насыпавшего сахар в бензопровод аэроплана, Карлсон потерпел в своё время крушение. Более того, мать фрекен Бок сама заявляла о браке ради денег, и именно поэтому он увёз Сванте в Норвегию.

Ошеломлённая фрекен Бок даже топнула ногой:

— Боже! Как позорно я поступила!.. Я, так гордившаяся своей проницательностью и так полагавшаяся на собственный здравый смысл!

На этих словах она хлопнула дверью, села на мотоцикл и исчезла, оставив Карлсона в совершенном недоумении. Опомнясь, он помчался к дому Боков (или, что уж совсем неважно — фон Боков) и ввалился в окно (дверь была заперта). Карлсон увидел Элизабет в слезах посреди комнаты.

Они обнялись.

В этот момент влюблённые услышали звуки автомобильных клаксонов — это к дому подъехали счастливые Сванте с Гунилой, которые только что повенчались. На втором автомобиле везли Людвига фон Боссе — он был обвенчан с беглянкой, но верёвки, спутавшие его тело, на всякий случай не стали снимать.

По лестнице спустилась мать Элизабет, раскрасневшаяся от радости, а отец вывел из сарая мотоцикл, который он украсил флёр-д-оранжем и свадебными цветами.

— Теперь он — твой, — только и выдохнул старый господин Бок.

Все обнялись, а Гунила шепнула ей в ухо: «Женщина может позволить себе обращаться с мужем так, как не может обращаться с братом младшая сестра». Продолжая обдумывать смысл этой странной фразы, фрекен Бок поцеловалась с Карлсоном.

Губы у него были мягкие и пахли вареньем.

Малиновым или вишнёвым — она так и не поняла.

_{И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.}

Извините, если кого обидел.

25 ноября 2017

Предвоенное (2017-11-25)

Цвет — светло-коричневый, уходящий по краям в небытиё.

Цвет предвоенный, знаменитого своей статистикой тринадцатого года, ахматовского рубежа веков. Год как бы нулевой, отсчётный. Цвет пыли на немощёной улице. Это ломкая фотография, с трудом извлечённая из окружения такой же ломкой бумаги в альбоме с золочёными застёжками. Повод для рассуждения, упражнение в криптографии. Разговор о прошлом, отправной точкой которого — старая фотография, полон семиотических находок. Он напоминает бартовское описание негра под французским флагом, долгий и утомительный путь структурализма.

Попытки восстановить что-либо всегда кончаются неудачей. Прошлое додумывается, оно ускользает. Между тем наблюдатель, рассматривающий ветхие дневники и ломкие фотографии, конструирует прошлое по своему вкусу.

В нём появляются ценные для наблюдателя факты, всплывает гордость за мифическую конструкцию.

Это мнимая причастность к миру Атлантиды. Мир этот ускользающий, его не понять, а можно только додумать.