Живой Журнал. Публикации 2018

— Она может прийти постепенно, и мир изменится. Он всегда изменяется постепенно, но всегда в рифму.

Про себя Райнер подумал: «Он мог бы стать священником. Да, точно, у него повадки доброго патера. Только это будет странный священник»

Над носом лодки взошла Венера, похожая на гигантскую звезду.

«Об этом тоже можно написать стихотворение. Мы забыты на земле, и только ход небесных тел напоминает нам о… О чём-то он нам напоминает… Впрочем, все стихи напоминают нам о любви», — рассудил штурман. — «Но эту тему лучше оставить кому-то другому».

_{И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.}

Извините, если кого обидел.

03 марта 2018

Твоё подлинное имя (2018-03-04)

Время было похоже на чёрную воду, в которую вступаешь, и больше не можешь выйти на берег.

Вода была чёрной и солёной, будто тонешь в море.

Он проснулся посреди ночи, весь в поту.

Жена храпела рядом. Даже в темноте был виден неестественный цвет её волос.

Что ему снилось — было стыдно рассказывать. Голые мужчины, жаркое солнце, берег в пене прибоя.

Теперь он, лежащий в мятых простынях, был покрыт липким потом стыда.

В окно глядела Луна, будто надсмотрщик за ночной нравственностью. Нужно было успокоиться и заснуть. На всякий случай он сделал несколько дыхательных упражнений, но потом всё же встал и пошёл в туалет, прихрамывая, потому что нашарил только один тапочек.

В такие минуты он ненавидел себя. В зеркало он старался не смотреть — что там можно увидеть? Немолодого толстяка, неудачника, вчера опоздавшего на работу и не успевшего побриться.

Сейчас щетина только укрепила свои позиции. Если он опоздает наутро, а он, с таким нервным и прерывистым сном, точно опоздает, то придётся оправдываться, что это «гарлемский вариант». Он услышал эту фразу в одном фильме и с тех пор часто употреблял её в ответ на любой упрёк. «Гарлемский вариант». Где он, этот Гарлем, наверное, в тысяче миль. Он никогда не был в Гарлеме, он не был на Манхеттене вообще. «Только покойник не ссыт в рукомойник», — произнёс он про себя старый стишок.

Жизнь была кончена, он понимал, что сдохнет в замкнутом кругу работы и дома. Круг состоял из просроченных кредитов и долгов. Они катились на него, как огромный шар из кошмарного сна. В этом сне он встречал удар этого огромного шара, упирался и начинал отталкивать его от себя. Нужно было накопить младшей на колледж, а на то, что старший будет учиться, надежды никакой не было. Старший будет работать на бензоколонке — и это ещё хороший исход.

Надо снова уснуть — завтра понедельник, накатом пойдёт утренняя смена, и перед глазами будут мигать лампочки на пульте. Перепутаешь — и завоет сирена. У него уже два предупреждения, а говорят, третьего не бывает — сразу выставят за ворота. Он представил, как идёт по территории станции с картонной коробкой, в которой кружка, подаренная дочерью, фотография семьи, похожая на фотографии тысяч других семей, ну и, конечно, какая-то чушь, подаренная на корпоративных праздниках. А денег нет, чтобы нанять няню для младшей, на Лизу тоже нет. Хорошо хоть, что мальчику это не нужно — он обходится как-то сам. Но не постучит ли по этому поводу к ним в дверь полицейский — это вопрос. В модных журналах жены говорили, что ночная еда успокаивает, и он завернул к холодильнику и запустил руку в контейнер с тефтелями.

Вернувшись в постель, он попытался заснуть.

Сон был где-то рядом, бился прибоем под кроватью, нашёптывал в ухо чужой речью.

Для того, чтобы подманить дрёму, он вспомнил старый фильм и новую игру, так что принялся считать: «Аризона» — две бомбы, на дне, стала мемориальным кладбищем, «Калифорния» — три торпеды, ушла на дно, поднята на поверхность, «Мэриленд» — две бомбы, отремонтирован, «Невада» — пять бомб и одна торпеда, поднята и введена в строй, «Оклахома» — 9 торпед попали в неё, оверкиль, разрезали на металл, «Теннесси» — попали две бомбы, введена в строй… — и тут, не пробормотав список и до середины, он задышал быстро-быстро и комната с кондиционером исчезла.

Он провалился в сон, где было всё то же — море и палящее солнце. Рот набит песком и невозможно кричать. Он сжимает в руке нож, но толку в ноже нет. Его убивают, прямо тут, на пляже.

Утром жена, собирая ему завтрак в контейнер, угрюмо молчала.

— Ну что теперь? — спросил он. — Ночью ты кричал.

Напрасно ты ходишь в «Зону приключений». Это ни к чему, уж лучше б ты пил своё пиво. Покупать радость пивом, во всяком случае, дешевле.

Он промолчал.

Как ни крути, она была права.

Всю дорогу до станции он думал о том, что можно было бы не покупать чужих воспоминаний, но он подсел на них, круче, чем на травку. На парковке пришлось сделать несколько кругов — плохо приезжать последним.