Деньги были враньём, бессмысленными электронами, обезличенно пробегающими по проводам. Его снова выбросило на пляж. Он встал на четвереньки, глаза нестерпимо жгло, и он понял, что скоро ослепнет. Можно закрыть глаза — что он и сделал. Но когда глаза открылись, он увидел черноту — он был заточён в узкое пространство, рядом были люди. Смрад их немытых тел душил его, но это были товарищи, друзья, родственники — и они ждали чего-то. Он протянул руку и укололся — там был меч.
Хрустнуло дерево, и мрачная темнота сменилась душным воздухом городской площади.
Он по-прежнему не видел почти ничего.
Единственно, что он сможет, — зафиксировать воспоминания. Долгое плавание в брюхе деревянного корабля, высадка на берег. Молотки плотников, как же описать этот стук? Город, стоящий на возвышении, прибрежный песок, напоённый кровью. Нужно было это запомнить, чтобы рассказать другим, даже если зрение откажет. Возврата отсюда не будет — ничего нет, кроме песка и крови и того пламени, что занимается за городскими стенами.
Нерождённые дети, лампочки на пульте — ничего больше нет.
Голос сверху спросил:
— Помнишь, как тебя зовут?
Он замычал.
— Помнишь, зачем ты тут?
И он понял, что требовательный голос принадлежит богу.
Тогда он собрал силы и ответил:
— Помню. Меня зовут Гомер.
История про то, что два раза не вставать (2018-03-07)
Был вот у меня дружок.
Человек будто из книги Ерофеева — философ и писатель.
Славы себе не стяжал, а вот любви вполне удостоился.
"Остановимся на советском писателе. Эх, каким бы я мог быть советским писателем!
Мне спится и видится, как я пишу многосерийку про битву за кукурузу. Мне нетрудно — я под это заточен, я просто хочу про сельхозкооперацию, про покорение ледовых полей, китобойную флотилию, про перековку стиляг, ну что-то такое, чтобы добро побеждало родимые пятна вдребезги. Я — такой, у меня есть все необходимые качества. Я даже не интересуюсь, покупают ли мои книги, мне все равно, мне только надо, чтобы их издали огромными тиражами за огромные деньжищи, а там пускай под стол подкладывают, в интересное место засовывают, буржуйки топят, план в них заворачивают, мне все равно. У советских — собственная гордость, до фига особенная".
История про то, что два раза не вставать (2018-03-15)
Много лет назад, как-то ночью я смотрел телевизор и наблюдал, как с Гордоном и Бестужевым-Ладой беседует Капица. Культуролог Бестужев-Лада половину передачи с надрывом говорил, что он одной ногой уже в могиле (дело происходило лет за пятнадцать до его смерти), нет места ему под солнцем, вот-вот и умрёт он: «Вы меня слушаете, я вам говорю, нет мне перспективы в жизни, я уже отжил своё».
Я же думал о другом — самое забавное, что, по сути, Гордон со своей передачей, выходившей в 2001–2003, был наследником Капицы. А передача его имени — наследницей «Очевидному-невероятному». Конечно, у Капицы было много естественно-научного, а у Гордона в ночи по большей части сидели гуманитарные учёные (хотя бывали и всякие). И всё же у Капицы бывал Тур Хейердал со своими папирусными лодками, археологи рассказывали про древние цивилизации, обсуждалась история «Слова о Полку Игореве». Понятно, что в «Очевидном-невероятном» моего детства не обсуждали Христа и детективные бестселлеры — ну так и время было другое.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
История про то, что два раза не вставать (2018-03-20)
А вот кому про правду и обман?
Про Кремль и груши?
Я так надеюсь, что люди уже выговорились, обсуждая выборы, выборное начало и стратегии, суть жизни и роль рептилоидов в ней.
Ссылка, как всегда, в конце.
Мне, кстати, всегда было интересно про доверие в нашей жизни как таковое. Из чего мы выстраиваем нашу скорлупу (а мы все со скорлупой, иначе невозможно начинать новый день, если ничто не защищает от мира).
На одной стороне — газлайтинг (я узнал значение этого слова уже немолодым человеком), на другой стороне — абсолютное доверие ко всему.
Вот как ты выстраиваешь систему доверия к к чужим словам: "Папа, ничего не спрашивай, просто вышли денег на этот номер", "Я опоздал, потому что трамвай сломался", ну и тому подобное дальше.