Животное (СИ)

Мой надзиратель ждал внизу. На нём шикарный чёрный костюм и такого же цвета рубашка. Словно символ смерти. Рядом с ним я смотрюсь комично, потому что на мне хлопковая белая футболка и шорты, обуви в этом доме мне так никто и не выделил.

— Как тактично с твоей стороны не опаздывать на смерть собственного брата, — протянул главарь и взяв меня за руку, повел на выход.

Я не сопротивлялась. В этом не было нужды. Не сейчас, когда где-то здесь поблизости Алексей. Мы должны попрощаться.

— Остановись, — неожиданно приказывает мужчина, когда мы вышли во двор.

Я увидела Алёшу. Рядом с ним стоял цепной пёс, тот самый, который вызывал во мне ужас и отвращение, тот, кто совсем недавно меня насиловал. Тем не менее, я не посмела ослушаться мужчину, который стоял рядом. Ведь только от его слова зависело даст ли он мне возможность попрощаться с братом. Повернувшись, всмотрелась в голубые глаза. Снова та же пустота что и раньше. Словно бездна, в которую нырнёшь, только неизвестно выберешься ли ты.

— Чем бы ты не тешила себя, девочка, твой брат не жилец.

Я сглотнула комок и кивнула, принимая его слова. Он прав. Алёшка натворит ещё больших глупостей и бед. Будет истязать не только себя, но и других.

— Я рад, что ты понимаешь. А теперь поцелуй меня. Здесь. Сейчас.

Вначале я подумала что это шутка, но его глаза быстро вернули меня на землю.

— Зачем? — только и смогла, что выдавить из себя глупость.

— Я так хочу. Выполняй! — голос стал ниже и я поняла что мужчина начинает раздражаться.

Зажмурив крепко глаза и поднявшись на носочки, я ткнулась губами куда-то в лицо. Определённого места не было, но судя по тому, как что-то колючее коснулось меня, я сделала вывод, что это была щека. Но внезапно крепкая рука обхватила мой затылок, фиксируя голову, а полные жёсткие губы впились в мой рот. От неожиданности я охнула, впуская тем самым в рот язык. Я думала мне будет противно, но стоило смириться, как я прочувствовала всю его бархатность и мягкость. Потом, когда я останусь наедине с собой, наконец, признаюсь, что мне понравилось. Но не сейчас.

Ударив кулачком по груди, так, чтобы это было незаметно для окружающих, я добилась того, чтобы мужчина отпустил меня. Губы горели от притока крови. Я боролась с желанием потрогать их, но в то же время боялась реакции стоящего передо мной главаря. А ведь я до сих пор не знаю его имени. Эта мысль чуть не заставила меня рассмеяться вслух, но я вовремя остановила себя. Сейчас было главным не дразнить животное.

— Ступай. Даю десять миут, потом возвращайся в дом.

— А если я не захочу уходить?

— Твой выбор.

Отступив от мужчины, я сделала несколько шагов сторону Алёши. Он был на расстоянии примерно тридцати метров и помня, что у меня не так много времени, я ускорилась. Под босыми ногами шуршала короткая трава. Она ещё была влажной от утренней росы и приятно холодила ступни.

Чем ближе я подбиралась к брату, тем страшнее мне становилось. Это наша последняя встреча. Последний разговор. И вот я, наконец, подошла вплотную, всмотрелась в бледные и такие родные глаза.

— Ода, — выдохнул Алёшка разбитыми губами.

Грустная улыбка коснулась лица, не затронув глубины взгляда. Что я могла сказать ему? Ничего. Всё, на что я способна, это крепко обнять его. В этот момент силы покидают Алексея, и он опускается на траву, утягивая вслед за собой и меня. Краем глаза замечаю, как цепной пёс отходит на небольшое расстояние, давая нам возможность проститься. Знаю, это не его прихоть, это приказ главаря.

— Алёшка! — укладываю его голову к себе на колени и провожу рукой по пшеничным волосам, пропуская их между пальцев.

— Я виноват, сестрёнка. Я облажался! Хотел отомстить этой сучке! — сбивчивые слова льются почти неразборчивым потоком. — Я не знал что в машине ребёнок, не знал, Ода! Мне жаль.

Я верю ему. На подсознательном уровнем знаю, что он говорит правду. Он бы никогда не причинил вред ребёнку. Женщина это одно, а дитя это совсем другое.

По ноге вдруг скатывается что-то мокрое и горячее. «Боже! Это разорвёт мне сердце!» Не в силах сдержаться, я сама заплакала и стиснув брата в объятиях, приникла к нему.

— Знаешь, — после недолгого молчания, Алёшка заговорил вновь. — А я готов.

В отчаянии, я замотала головой. Не желала прощаться с ним, не желала отпускать от себя.

— Устал. Очень. И мне страшно оттого, кем я стал. А самое ужасное, что я понимаю, это не остановить. Проблески стали так редки. Я перестал уже себя контролировать.

Он говорил шёпотом, и эти слова проникали в душу, разрывая в клочья.

— Как только я тебя увидел, в самый первый раз, сразу понял что ты особенная, — я улыбнулась сквозь слёзы его воспоминаниям и снова погладила по голове. — В десять я уже пришёл к выводу, что люблю тебя, не как сестру. Помнишь какими мы были? Всегда серьёзные, напуганные и только друг с другом настоящие и живые. Как давно это было, неправда ли, Ода-Евангелина?

Я сглотнула и провела ладонью по слегка колючей щеке. А Алёшка поймал мою ладонь и прижался к ней горячими губами.