Живу, пока люблю

Он не хочет «задуматься». Он не хочет никакого урока, он не хочет остановки. Не надо Прошлого! Собрал всю свою волю — сейчас он возведёт щит, закроет от себя Прошлое, запретит картинкам мелькать перед ним, остановит летящие на него события! Но Прошлое, уже неподвластное ему, шарахнуло его в центр себя: смотри, это твоя жизнь, это твой путь, твои люди — плоть твоя, кровь твоя. Твой выбор.

Он плывёт всё дальше от берега. Солнце только встаёт. И он плывёт к нему по его, солнечной, дорожке. Разлетаются по воздуху лучи, слепят. И глаза Елены слепят ему навстречу. Вот сейчас, сейчас он подплывёт к Елене.

Сестра подносила судно, делала уколы, протирала лицо… он не спал и не бодрствовал, он встретился с самим собой — шестнадцати-девятнадцатилетним и с теми, кто был с ним в то время.

Из-за полиомиелита ходить ему всегда было трудно, но ребята внимания не обращали на то, что он хромает, он — равный им! Круг определился сразу — Илька, Мишка, Елена, Зоя. Илька, знакомясь, сказал: «Имя — Илья, родители зовут «Илька», назвали так, потому что, когда я родился, у них дома жил илька — пушной зверёк, родственный кунице». Илька и есть пушной зверёк.

Я

Мы учились в девятом классе. Как-то поздней осенью на пустыре, на котором играли в футбол, шпана зарезала мальчишку. Его нашли утром. И мы решили: всё, со шпаной надо драться. А я бегать не мог. Зато руки у меня были сильные — одним ударом мог сбить человека с ног.

Вот мы и дрались отчаянно. И Мишка с Илькой всегда были рядом со мной.

Что за учителя у нас были?

Петрович создал эту нашу школу, физико-математическую, с литературным уклоном. Пригласил в школу блестящих преподавателей. Не все они изначально были учителями. Якобсон — переводчик, историк, поэт… Рудольф Карлович Бега (в просторечии — Рудик) — талантливый инженер, пришёл к нам из лаборатории научно-исследовательского института. Объясняя новый материал, умел так подвести нас к нему, найти такие слова и детали, что мы ощущали, будто сами открываем новый закон… Наши учителя прямо в профессию, в науку нас вводили.

Круковская преподавала химию. Петрович не смог избавиться от неё, как избавился от других не подходивших новой школе учителей, случайно попавших к детям. Круковская ненавидела всех, кто выделялся из общей массы. Кроме того, она была ярой антисемиткой. Учились у нас Ганзбург и Гинзбург, так на каждом уроке она доводила их. Любила ставить им двойки. Ильку ненавидела за его жажду спорить обо всём, что вызывало в нём сомнение, и поставила ему двойку в выпускном классе — очень хотела, чтобы он не поступил в институт и загремел в армию.

Ещё до Илькиной двойки отправились мы как-то к Петровичу и спросили его: «Александр Петрович, почему Круковская в школе? Давайте по-простому: мы считаем, что она — сволочь и полный подлец». Он ответил: «Так уж устроена жизнь, часто приходится соприкасаться с разными людьми, и надо учиться общаться со всеми».

В туалетах Берлина, Парижа, самых разных городов Америки, на здании ООН писали наши выпускники: «Крука — сука».

Круковская вместе с Макеевым сильно способствовали разгрому школы — писали доносы!

При чём тут Круковская? При чём тут мальчик, которого убила шпана? Он не знает.

Но его Прошлое — тут, самые больные моменты его.

Опять снежная вьюга…

Опять он несёт Елену на руках.

«Ну что, ну что? — растерянно спрашивает он потустороннюю силу. — Что ты хочешь от меня? Зачем бросаешь в пургу? Не надо!»

Хорошо, не надо пурги. Вот тебе твоя Елена до пурги. Тебе предоставляется возможность увидеть ту её жизнь, в которой ты не участвовал.

У Елены — единственная подруга.

Зоя в походы не ходит, на гитаре не играет. Она увлекается математикой и целые дни сидит над своими задачами и формулами.

Вместе с Еленой они учились с первого класса. Сначала в обычной школе. А потом перешли в их Вторую — физико-математическую, с литературным уклоном. Жили в соседних домах. А потому всегда общий путь на уроки и домой. Общая парта, а в старших классах — один стол на двоих. После занятий не расставались: шли в Третьяковку, в Пушкинский музей. Вместе в Ленинград ездили к Товстоногову в театр, походить по Эрмитажу. За одиннадцать лет не надоели друг другу.

А когда окончили школу и поступили в разные институты, в первые дни искали друг друга глазами на лекциях и в перерывах.

Зоя отличалась одним свойством — было очень трудно оторвать её от того, что она делала в данную минуту. В школьные годы Елена вытягивала её из задач, чтобы начать читать, из книг, чтобы пойти погулять… Как пластинки, меняла Зоины занятия.