Живу тобой одной

Наплыв вкладчиков Клинтонского национального начался в пятницу, сразу после полудня. В час дня состоялось экстренное заседание совета директоров. Брюс Мейджорс прибыл раньше времени, впервые за последние две недели трезвый и чисто выбритый. На собрании было принято решение проводить политику всевозможных отсрочек. В три часа дня банк закрылся, чтобы открыться вновь лишь в понедельник в девять утра. За эти сорок часов директора надеялись попытаться получить поддержку от администрации штата, на федеральном уровне и от частных финансовых организаций. Они хватались за соломинку. Неделю назад закрылся Банк Соединенных Штатов, ознаменовав собой самый жесточайший провал во всей истории банков. Даже наиболее оптимистичный директор Клинтонского национального питал очень слабую надежду. Спасти небольшой Клинтонский банк могло только чудо.

Брюс рассказал об этом Келли и Джо Кеннеди. Они сидели в гостиной у пылающего камина, попивая горячий пунш, приготовленный Келли. Ей захотелось создать в доме праздничную атмосферу. Не позволит она мрачному настроению испортить Нату рождественские каникулы.

– Джо у нас умеет творить чудеса. Как, Джо, сотворите небольшое чудо, чтобы спасти Клинтонский банк?

Он полулежал в кресле, глядя на бронзового орла, казалось, заполнявшего собой всю комнату. Правда, сегодня Дядя Сэм выглядел менее зловещим, чем обычно, – возможно, из-за сумеречного освещения, несколько смягчившего его свирепые черты.

– Никаких чудес не существует. Если вы вступаете в рискованную игру, и она заканчивается успешно, то это чудо. Если же игра заканчивается провалом – значит, вы болван. – Он выпрямился в кресле, взглянул на Келли. – Я могу предложить одну игру, которая, возможно, спасет банк. Хотите послушать?

– Сначала скажите вот что. На моем месте вы бы рискнули? Он ответил не колеблясь:

– Да, не задумываясь.

– Решено. Я это сделаю. Теперь скажите, что мы должны предпринять.

Кеннеди обратился к Брюсу:

– Скажите, вы и другие директора взяли из банка свои личные вклады, прежде чем закрыться в пятницу?

Брюс покраснел.

– Нет… не совсем. Мы обсуждали эту возможность, но большинство проголосовало против.

Смущенный вид Брюса не вызывал сомнений в том, на чьей стороне голосовал он сам.

– Так… Сколько у вас есть на руках наличными и сколько еще вы можете собрать к понедельнику?

Келли ответила за мужа:

– Два года я храню доходы от моста дома в сейфе. Я разуверилась в банках, когда они начали отзывать ссуды, выданные спекулянтам, которых с самого начала никак нельзя было ссужать деньгами.

Джо усмехнулся. Все в этой женщине ему нравилось. Обычно красивые, утонченные и остроумные женщины – очаровательные собеседницы, однако в трудных обстоятельствах, в состоянии стресса, от них толку мало: превращаются в беспомощные создания. Синдром утонченного воспитания… Миссис Мейджорс совсем не такова. За фасадом изысканной леди скрывается жесткая, практичная, стойкая, вполне земная натура.

– Умница. И сколько же у вас накопилось?

– Тысяч десять. Может, чуть больше.

– У нас могло быть вдвое или втрое больше, если бы она не тратилась на этих неблагодарных фермеров, – вмешался Брюс.

Келли уничтожила его одной фразой:

– Мы должны любой ценой сохранить своих людей в живых, дорогой мой, хотя бы для того, чтобы выращивать пшеницу, без которой неработающие вроде тебя не могли бы ежедневно наслаждаться своей бутылочкой виски.

– Десяти тысяч вполне хватит, – заверил их Кеннеди. – Теперь послушайте, что вы должны сделать…

В понедельник утром Келли и Брюс подъехали к зданию Клинтонского национального банка без четверти девять. Очередь вытянулась на целый квартал и заворачивала за угол.

Красивая, элегантно одетая женщина, выходящая из автомобиля с шофером, не могла не привлечь к себе внимания даже таких мрачно настроенных людей, как встревоженные вкладчики банка. Когда она пошла к передним рядам очереди, раздались негодующие возгласы:

– Эй, леди, давайте-ка в конец очереди!

– Придется подождать, как и остальным, если хотите забрать свои денежки!

– Да кто она такая вообще? Думает, если приехала в машине с шофером, то у нее особые привилегии?

Келли притворилась удивленной. Приложила палец в перчатке к губам.

– Это очередь, чтобы забрать деньги?

– А ты что думаешь, дорогуша?

Толстая женщина в старушечьем платке на седых волосах угрожающе выставила локоть, не давая Келли пройти.

– Но я приехала не забрать, а вложить деньги. – Келли открыла большую сумку, висевшую на руке, и показала ее содержимое. Аккуратно перевязанные пачки зеленых банкнот, пяти-, десяти– и двадцатидолларовых. – Видите? Здесь больше десяти тысяч долларов.

Она прошла вдоль очереди, показывая деньги всем желающим.

Пожилой мужчина в котелке и поношенном темном пальто с бархатным воротником остановил ее:

– Мадам, вы, верно, рехнулись, если хотите вложить свои деньги в этот банк. С таким же успехом можете выбросить их в Гудзон. А еще лучше – раздайте нам.